Политический сатирик Леонид Лялин: «Санитары власти не нужны!..»
Первая четверть XXI века в России отчасти повторяет ситуацию столетней давности. В условиях длительного транзита власти, местами похожего на застой, вновь возрождается жанр сатиры, которая распространяется в соцсетях и, продолжая традиции сатиры столетней давности Саши Черного, Аркадия Аверченко, Михаила Зощенко, кажется злободневнее некоторых официальных новостей
Корреспондент «Московской газеты» поговорил о современной политической сатире и ее последствиях с автором «Он дзюдоист, он всех бросает…» Леонидом Лялиным.
— Леонид, ты известный автор сатирических социально-политических стихотворений по актуальным информповодам. Бросил Путин ручку — появилось «Он дзюдоист, он всех бросает...». Как называешь свой жанр, расскажи предысторию его появления.
— Жанр этот возник из всем известной строки: «утром в газете, вечером в куплете». Только в условиях современных — все сразу в соцсети. Получается, жанр срочного рифмованного отзыва. Когда-то есть время написать куплета 3-4 (больше формат соцсетей не воспримет). Но оперативнее всего реагировать в форме «порошка». Из всех используемых форматов коэффициент, который можно было бы назвать «цена/производительность» самый высокий. В пересчете на один слог получает наивысший отклик.
— По жанру это близко политической сатире. Кто читатель? Как воспринимают? Что советуют? За что критикуют?
— Читатели в первую очередь — уставшие от несменяемой власти россияне. Кроме этого русскоязычные жители других стран — Украины, Беларуси, Израиля, Германии, США. В основной массе реакция положительная, одобрительная. Бывает, что особенно приятно, восторженная. Тех, кого называют хейтерами, почти нет. Даже банить кого-то не приходится, хотя несколько таких случаев было. Но это только за личные оскорбления. Критика тоже бывает. По некоторым болезненным для страны вопросам — сталинизм, отношение к советской власти в целом — бывают дискуссии. С переходом на личности тоже. Советы бывают разные. Часто очень полезные. Особенно в той части, что касается грамматических ошибок (есть грех) и просто каких-то описок. Бывает, советуют написать на ту или иную тему.
— Есть реакция прототипов или объектов сатиры, действующих политиков?
— Нет, слава Богу, пока реакции нет. Видимо, не заметили еще. Зная этих прототипов, и не хотелось бы от них никакой реакции. Доброжелательной все равно ведь не будет.
— То есть риск есть, рано или поздно прочтут-таки?
— Сколько веревочке не виться... Сатиру в «мешке не утаишь»…
— Кто чаще других становится объектом твоей сатиры? Есть ли любимые политические герои? Любимые четверостишия?
— Если говорить о представителях нашей власти, то, конечно, лажают все. Просто кто-то гипертрофированно представлен в информационном поле. Ему и нести бремя сатиры. И это предсказуемо — президент РФ. Ну, дальше по иерархии: премьер-министр, Рамзан Ахматыч (заранее прошу прощения), министры, губернаторы, «деятели культуры» и иные прихлебатели. Любимых нет. Ну за что их любить, правда? Любимое четверостишие? Надо перечитать себя. А так… есть недооцененные аудиторией, на мой взгляд. Их вот жалко. Есть и переоцененные, но какие не скажу.
— По твоим ощущениям, Россия сегодня накануне близких перемен, некоего транзита или на входе в период застоя? Газету «Правда» сменил «Первый канал», Никита Михалков фактически возрождает черносотенную идеологию. Как ты видишь сегодняшнюю Россию?
— Моё неисчезающее представление о России — как о гибнущей стране. В XX веке она уже дважды гибла и один раз была на краю гибели. И нет никаких оснований полагать, что это не случится в очередной раз. Первопричина бед — ничем не ограниченное пожизненное правление в основе системы государственного управления. Что в сколько-нибудь обозримом будущем произойдут позитивные перемены — не верю.
— Россия 2020 года — это просвещенная страна, на твой взгляд?
— К 2020 году в России худо-бедно все умеют читать, многие — писать. Теперь важно научиться правильно выбирать и понимать прочитанное.
— Кто сегодня властители дум — просветители, чиновники, предприниматели или иные личности?
— Количество дум, если не воспринимать это слово как название законодательного органа, в стране ведь весьма ограничено. Кто над ними властвует? Не могу сказать. На поверхности вроде бы — чиновники. Сказали они отмечать победу — народ отмечает. Сказали не бояться коронавируса — не боялись. Велено было испугаться коронавируса — испугались. Но это всё на поверхности. У каждого фига в кармане. А с фигой в кармане неудобно идти вперед. В графе «иные личности» — блогеры, вероятно, успешнее многих могут претендовать на звание властителей дум. Но пока конверсия этой власти в реальные действия очень невысокая.
— Почему, на твой взгляд, практически исчезли из телевизора официальные сатирики уровня Жванецкого, Задорнова, раннего Хазанова... КВН, Comedy Club можно считать социальной сатирой? Или это другой жанр?
— Жванецкий, Задорнов, Хазанов «выпускали пар», который копился из-за бытовой неустроенности и даже повседневного бытового кошмара, в котором жили советские люди. Сейчас быт россиян на несколько порядков более благоустроен. Нет дефицита — извечного предмета советской сатиры (вспомним описание склада Жванецкого: «пусть всё будет, но пусть чего-то не хватает»).
Решать реальные вопросы публично, прежде всего вопросы коррупции, власть никоим образом не собирается. Разве что выпускать официальных сатириков, чтобы они долбили главным калибром по наиболее многочисленным, если верить судебной статистике, нашим коррупционерам врачам и учителям?
КВН стал действительно клубом. Междусобойчик, где немножко похвалят Путина, немного жюри и очень сильно Маслякова.
— В чем опасность сатиры для властей? Быть высмеянным по делу — исправиться. По сути, сатирик — санитар власти. Почему «Первый канал» не зовет тебя в «Доброе утро» со свежей сатирой под чай? Чем вы, сатирики, неудобны?
— Власть наша сформировалась, минуя горнило нормальных политических инициаций. Нет никаких дебатов, ни сколько-нибудь свободных публичных обсуждений. Выборы — фикция. Она существует в особом безвоздушном пространстве, откуда нормальная атмосфера конкуренции откачана, а закачан дух лизоблюдства, чинопочитания, подхалимажа. Выходя из этой атмосферы, они задыхаются. Санитары им не нужны. Они, как дети, знают, что прививки болючие, таблетки противные. И, в отличие от детей, могут от этих неприятностей себя избавить. «Первый Канал»? Ну, не считает интересным, видимо. Или вообще не в курсе там.
— Есть ли для тебя граница между сатирой и переходом на личности? Пример журнала Charlie Hebdo («Шарли Эбдо»), который высмеивает нередко за гранью добра и зла, насколько требует внутреннего редактора?
— Такая проблема всегда есть. Определить границы, где происходит переход на личности, очень сложно. Да, пожалуй, всегда приходится по личности топтаться. Ведь в основном слова-то обидные пишутся. Про то, что эти люди считают важным, считают частью своей личности. Где тут остановиться? Может, стоит провести границу по линии высмеивания физических недостатков? Каких-то семейных вопросов. Не ясно. Надо решать по ситуации. «Шарли» — это всё-таки крайность. Но это их право. И пусть им пользуются. А кому не хватило, может быть, смелости так выражаться, посмотрим.
— Просят ли твои куплеты комикса? Пробовал такой купаж на публике?
— Нет, таких случаев не было. Не знаю, чего медлят? Или, может, не считают, что я созрел для кабальных каких-то контрактов?
— Кого из современных авторов читаешь и считаешь актуальными? Зеленогорский, Свинаренко...
— Зеленогорского читаю с удовольствием, но он часто больше про быт. И откровенно про быт. Но талантливо. Его уход — большая потеря, мы будем меньше знать о собственной повседневности. Свинаренко — великий автор. С таким широким спектром интересов. «Ящик водки» — классика. «ВПЗР» — блестяще, эта книга заслуживает гораздо большего к себе внимания. Подумалось, что Дудь ведь в сущности Свинаренко эпохи Youtube.
— Контрольный вопрос в лоб. Чего мы, россияне, хотим? Власти не нравятся — на выборы не ходим. Мало зарабатываем — радуемся дополнительным праздникам. Пьем за здоровье... В чем причины? Кто виноват? Что делать?
— Такое впечатление, что по большому счету ничего и не хотим. Как будто вся страна решила, что она находится в периоде дожития. И ей надо дожить и всё. Потом всё кончится. Причина — все устали. Мы измождены своей историей. Вот её можно назвать виновницей. Измучены своим двадцатым веком. Это до сих пор так. И отсюда и ответ на вопрос «что делать», который все выбирают: «Надо еще немного подождать».
— О чем вы хотели рассказать, а я вас не спросил?
— Я бы посмотрел на это с другой стороны: а чего я такого сказал, что говорить бы не следовало? А, ну и ладно…
