Психолог Валерий Ивановский рассказал, в каких случаях перфекционизм и прокраcтинация могут привести к психическим заболеваниям

Также, по мнению эксперта, перфекционизм и прокрастинация имеют сходные психологические причины

Перфекционизм определяется как стремление к абсолютному совершенству во всем. И, наверное, не было бы в этом ничего плохого, если б он подчас не принимал крание формы: когда человек убежден, что несовершенный результат просто не имеет права на существование. Патологический перфекционист пытается быть безупречным в любых аспектах: он надраивает свое жилище чуть ли не до стерильности, воспринимая каждую пылинку на книжной полке как покушение на идеал; он изводит себя в тренажерном зале, борясь с несовершенством своего тела – и все равно оно кажется ему несовершенным. Студент-перфекционист будет сидеть над учебниками денно и нощно, и отвлечется от этого занятия только при полной невозможности мозга воспронимать новую информацию.

В работе такой человек стремится «вылизать» до зеркального блеска все, к чему бы он ни прикасался: деталь, отчет, методическое пособие, статью… Поскольку народная мудрость «лучшее – враг хорошего» совсем не про перфекциониста, его стремление к идеальному результату нередко тормозит производственный процесс.

Почему присущее человеку стремление к совершенству иногда становится опасным, можно ли этого избежать? Об этом корреспонденту «Московской газеты» рассказал клинический психолог, основатель академии психологии Trietta Валерий Ивановский.

— Валерий Валерьевич, где та грань, которая отделяет здоровый перфекционизм от патологического?

— Практически все, что так или иначе характеризует деятельность человека, может быть как вариантом нормы, так и симптомом определенных психических нарушений. Это в полной степени применимо и к перфекционизму: с одной стороны, стремление к идеалу можно только приветствовать, с другой стороны – в ряде случаев это превращается в болезнь. К сожалению, большое количество методик описывает грань между нормой и патологией лишь в количественных показателях. Я бы предложил более универсальный подход: некую индивидуальную особеннность человека можно считать патологической в том случае, если она приносит ему боль, страдание.

Таким образом, можно сделать следующий вывод: когда человек стремится во всем к идеалу, находясь при этом в гармонии с самим собой и окружающим миром – это достойно похвалы и восхищения. Такой индивидуум, становясь мастером своего дела и принося пользу людям, чувствует себя счастливым. Но если перфекционизм связан с попытками компенсации каких-то внутренних комплексов, если имеет место дезадаптация между человеком и окружающим миром, если человек при этом глубоко несчастен, то, вероятнее всего, речь может идти о серьезных психологических нарушениях.

Иными словами, вопрос в том, что подвигает отдельно взятого индивидуума к перфекционизму, и этот вопрос, на мой взгляд, можно считать главным. Какие мотивы и эмоции стоят за стремлением к идеалу? Если это попытка компенсировать тревожность, вызванную ощущением собственной никчемности и беспомощности, если это связано с убеждением, что человек недостаточно хорош для того, чтобы его любили, то это уже болезненный процесс. Например, если родители с младенчества внушали ребенку, что он бездарь, бестолочь и неряха, то его перфекционизм может быть связан с попыткой доказать прежде всего себе, а потом близким и всему миру, что это не так.

— Чего же в этом плохого, особенно если человек, двигаясь таким путем, достигнет определенных успехов?

— Вопрос, как я только что говорил, во внутренней мотивации, которую человек может даже не всегда осознавать. Он пытается сверхусилями заслужить родительскую любовь? Что-то кому-то доказать, убедить всех в том, что он не «тварь дрожащая»? Но это, скорей всего, сделать не выйдет, даже если патологический перфекционист получит Нобелевскую премию или станет мультимиллиардером. Человек, несмотря на все его внешние достижения, будет чувствовать себя глубоко несчастным, а это может привести к нарушению нормальных психических процессов, что, в свою очередь, чревато серьезными расстройствами: тревогой, фобиями, депрессиями, ананкастными расстройствами.

— Но как вообще стремление к совершенству может переродиться в болезнь?

— Начнем с того, что это стремление можно назвать магистральным путем эволюции. Если взять эволюцию биологическую – ее итогом стало превращение простейших одноклеточных организмов в венец творения – человека. То же самое можно сказать про эволюцию социальную: изобретенное десятки тысяч лет назад колесо превратилось в Lamborghini, древняя наскальная живопись – в дивные творения Рембрандта, Моне, Айвазовского, Левитана; ритуальные пляски у костра – в хореографические шедевры Майи Плисецкой. Какой бы пример совершенствования мы ни привели, разговор в данном случае будет об одном и том же явлении.

Существуют психологические теории, которые описывают человека как личность с некими заданными чертами характера, которые в течение жизни развиваются либо не развиваются. Однако, как мне кажется, эти теории – не более чем красивый миф. А суровая действительность такова: человек рождается, образно говоря, пустой флешкой, на которую социум, в котором он живет, записывает всю картину мира со всеми ее нюансами. Своеобразными «проводниками» этой записи являются ближайшие родственники ребенка – отец и мать, которые, в свою очередь, также являются продуктами этой социальной системы.

Если изменить масштаб наблюдения и подняться над бесконечно копирующейся социальной матрицей, которая рождается и клонируется с одними и теми же изъянами, мы увидим, что процесс социальной эволюции человека довольно молод: ему всего-то порядка 40 тысяч лет. А до этого были сотни миллионов лет эволюции биологической, в процессе которой сформировалось человеческое тело.

Эволюция – это, по сути, метод проб и ошибок. И если в процессе биологической эволюции ошибки отсекал «слепой» естественный отбор, то в эволюции социальной изменения двигает вперед человеческий разум, и от этого время, необходимое для серьезных перемен, сокращается многократно. И все-таки 40 тысяч лет общественной эволюции – ничто перед миллионами лет биологической, поэтому, думаю, в программу социального копирования заложено много ошибок. Эти ошибки не фатальные, и, кстати, их можно считать показателем эволюционного перфекционизма, который разворачивается во времени.

«Побочным» продуктом социального развития, следствием «матричных» ошибок, можно считать огромное количество страдающих людей – я сейчас говорю о психических страданиях. Причина этого явления заключается в том, что еще с младенчества эти люди испытывали боль от невнимания родителей, недостатка их любви, а порой и от жестокого обращения. Поэтому всю последующую жизнь они проносят в себе неуверенность, доказывая себе и окружающим, что они достойны внимания, уважения и любви. В этом свете понятие перфекционизма является изоморфным по отношению к адлеровской теории о сверхкомпенсации. Это один из столбовых путей, чтобы избежать этой внутренней боли или хоть как-то залечить ее.

— Удается ли залечить боль неудовлетворенности перфекционизмом?

— В каких-то случаях, возможно, удается, но чаще всего она только нарастает. Потому что в данном случае включается другой процесс, который описан в книге Екклезиаста: «во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл. 1:18). То есть, на пути самосовершенствования человек с болью для себя открывает, что все его усилия не способны привести к каким-то большим качественным сдвигам. Чем больше усилий он прикладывает, тем больше открывает точек приложения сил, где необходимо исправлять свое несовершенство. То есть, это бесконечный процесс, на который не хватит и всей энергии Вселенной.

— Наряду с перфекционизмом, часто говорят и о прокрастинации, выражающейся в постоянном откладывании важных и даже срочных дел, что нередко приводит к серьезным житейским и психологическим проблемам. Это антиподы или явления одного порядка?

— Все, что выше было сказано о перфекционизме, в равной степени относится и к прокрастинации. Это действительно явления одного порядка, ведь очень часто прокрастинация является следствием перфекционизма: когда человек, двигающийся к созданию чего-то идеального, начинает понимать, что идеальное недостижимо в принципе, отчего впадает в фрустрацию.

Обыватели часто путают прокрастинацию с ленью, с некоей обломовщиной, но я хочу сказать, то эти состояния принципиально отличны. Как мы уже говорили, определяющим лакмусом, отделяющим норму от патологии, является наличие либо отсутствие страдания. Настоящий лентяй не испытывает страданий от своей лени – наоборот, он испытывает от нее удовольствие! Прокрастинатор же, как правило, отдает себе отчет в том, что его поведение неправльно, дезадаптивно, и в связи с этим испытывает огромное количество негативных эмоций. По сути, прокрастинация – всего лишь одно из отражений базового комплекса неполноценности, негодный инструмент, с помощью которого человек пытается этот комплекс преодолеть и достичь гармонии с самим собой и окружающим миром.

Вообще у эволюции – неважно, социальной или биологической – ограниченный набор возможностей и инструментов. Что я имею в виду? Обратите вниание на разнообразие и великолепие Вселенной; она располагает только таблицей Менделеева, но какое разнообразие форм материи дает это относительно небольшое число элементов! Точно так же и у человека есть ограниченное число базовых реакций, формирующих все многообразие его поведения. Базовых реакций три: бей, беги, замри. И если перфекционизм – агрессивная, активная реакция на все вызовы окружающего мира (то есть, «бей»), то прокрастинация – где-то на грани «беги» и «замри». То есть, мы совершенно неожиданно вышли на то, что биологические реакции, несмотря на 40 тысяч лет социального развития, продолжают играть существенную роль в поведении человека.

— Мы с вами не раз говорили о том, что ребенок бессознательно запечатляет модель поведения, принятую в его семье, и, создав свою семью, он эту модель воспроизводит. Однако нередки случаи, когда у родителей-трудяг (перфекционистов) вырастают дети-лежебоки, желающие только потреблять, но не работать. Почему так происходит?

— Не знаю, есть ли какие-то исследования, где проводились бы параллели между описываемыми вами явлениями. Думаю, что в каждой ситуации все зависит от конкретных условий. Почему у детей родителей-тружеников может свормироваться негативное отношение к работе как таковой? Возможно, родители испытывали от своей деятельности огромный дискомфорт (особенно если это нелюбимая работа), и вечером, приходя домой, говорили об этом. Постоянные фразы в духе «лежал бы дома на диване, а не горбатился как раб на галерах» формируют у ребенка соответствующее отношение к труду; отказываясь впоследствии от работы, он, по сути, исполняет желание родителей.

Впрочем, это, подчеркиваю, только одно из возможных объяснений, все зависит от конкретики. Бывает ведь и с точностью наоборот: у родителей-лентяев вырастают дети, которые становятся образцами неутомимго труженика-созидателя.

— Еще одно субъективное наблюдение: люди, рожденные и воспитанные в СССР, гораздо более ответственны, чем дети «новой» России. Говорят даже, что безответственность стала неким маркером поколения, появившегося на свет в конце 90-х – начале 2000-х. С чем вы связываете это явление?

— Это, собственно говоря, еще одно подтверждение того факта, что человек со всеми его устремлениями отражает все изменчивые процессы, происходящие в обществе. И то, о чем вы говорите – лишь показатель того, что Россия после распада СССР уже три десятка лет находится в состоянии турбулентности, и если не вдаваться в какой-то глубокий анализ, состояние нашей страны можно охарактеризовать словами Сенеки: «Нет попутного ветра кораблю, который не знает, в какую гавань плывет».

Мне кажется, безответственность многих нынешних двадцатилетних связана не с тем, что они плохие сами по себе. Причина, думаю, в том, что они родились в стране в эпоху безвременья, когда общество не может себя идентифицировать и выработать какую-то программу своего развития. Да, в Советском Союзе был примат труда; на этой базе существовала огромная идеологическая надстройка. Плюс к этому, существовали вполне рабочие механизмы социального поощрения за труд, а при необходимости – и принуждения к труду. Однако сейчас старые парадигмы себя исчерпали, они совершенно не описывают окружающую нас действительность. А новые пока не придумали…

— Как вы думаете, влияет ли на отношение молодых к труду массовая культура? Отдельные ее шедевры, вроде многочисленных сериалов про силовиков, прямо говорят о том, что ты можешь крепко пить на работе, и быть при этом сильным, здоровым, успешным. Другие рассказывают про людей, проводящих всю свою жизнь на тусовках, но при этом имеющих огромные дома и престижные авто. Процесс собственно работы из этой кинореальности как-то выпадает, и у потребителей формируется картина, что для достижения жизненного успеха работать-то, в общем-то, и не обязательно…

— Ткань социальной реальности очень сложна и многообразна, на нее оказывает влияние огромное количество факторов. Поэтому можно сказать, что массовая культура, безусловно, влияет на поведение людей. Но является ли это влияние определяющим? Думаю, нет. Скорее, произведения, о которых идет речь, описывают уже сформированные и устоявшиеся в обществе установки и процессы, отражают некий существующий опыт. Это одновременно является показателем, что этот опыт был успешен, важен, что его можно считать определяющим для развития той или иной общественной формации. Поэтому у нас и возникает ощущение, что массовая культура что-то формирует.

Давайте представим ситуацию: вы включили какой-нибудь «формирующий» фильм и видите, что там абсолютно чуждые для вас паттерны. Ваши действия?

— Выключу.

— Вот видите! То есть, произведение с чуждыми этическими установками не заставить вас действовать определенным образом. Поэтому, думаю, формирующая роль культуры в значительной степени преувеличена. Культура, скорее, своего рода экстракортикальный способ аккумулировать и запечатлевать коллективный опыт. Причем фиксируется, как правило, успешный опыт. Однако вряд ли она сформирует новые паттерны. Культуру можно назвать служанкой социальной реальности, но не ее двигателем.

— Можно ли избавиться от патологической тяги к совершенству?

— Можно. Самое главное – осознание наличия проблемы и желание исправить ситуацию. Какие-либо конкретные советы сейчас вряд ли уместны: в каждом случае могут быть свои нюансы, которые определят программу коррекции.