Психолог Валерий Ивановский о том, почему появился Бог в Конституции

Эксперт рассказал, чем может быть обусловлена с психологической точки зрения данная поправка к Основному закону России 

Одна из самых спорных поправок к Конституции России — та, которая вводит в Основной закон страны понятие Бога. «Российская Федерация, объединенная тысячелетней историей, сохраняя память предков, передавших нам идеалы и веру в Бога, а также преемственность в развитии Российского государства, признает исторически сложившееся государственное единство», так звучит пункт 2 статьи 67.1 обновленной Конституции.

О возможных причинах закрепления понятия Бога в основополагающем документе России рассуждает нейропсихолог, основатель академии психологии Trietta Валерий Ивановский.

— Валерий Валерьевич, известно, что Бог с точки зрения естественных наук непознаваем. Его существование невозможно ни доказать, ни опровергнуть экспериментальным путем. Это исключительно вопрос веры, личных убеждений каждого гражданина. Но в таком случае сложно понять, почему в Конституцию — абсолютно конкретный юридический документ — вводится некая величина, которую невозможно «измерить» ни в правовой, ни в какой-то другой (кроме теологической) системе координат. С чем это, на Ваш взгляд, может быть связано?

— Многие дискуссии на тему этой поправки напоминают мне ситуацию «не читал, но осуждаю». Я ее прочитал. Как мне представляется, основной акцент в ней делается не на Бога как такового, а на преемственность исторического опыта поколений. Осмелюсь предположить, что инициаторы этой поправки, вероятно, глубоко понимали дискретность российского исторического процесса, несмотря на двухтысячелетнюю историю нашей страны. У нас любое время смут, брожения или переформатирования элит приводит к обрыванию этого процесса с шельмованием предыдущих периодов. Мы, такое ощущение, каждый раз все начинаем заново. Может быть, поэтому и появилось известное выражение «Иваны, не помнящие родства». В этой связи введение в Конституцию понятия Бога уже не является самодовлеющим, а переходит в разряд неких символов, которые должны закрепить неразрывность нашей исторической памяти.

Также стоит отметить, что высшие силы так или иначе упоминаются в конституциях многих стран: Германии, Греции, Швейцарии, в основных законов многих штатов США и других. Так что Россия в этом смысле не пионер. 

— Конституция любой страны декларирует основные права и свободы граждан, правила жизни государства, которые более подробно раскрываются в нижестоящих нормативных актах. Устанавливаются четкие рамки: что делать можно, а что нельзя, что является благом, а что правонарушением или даже преступлением. Но чем тогда, с Вашей точки зрения, обусловлена необходимость введения в сугубо правовой документ понятия, которое невозможно регламентировать?

— Давайте, несмотря на сложность и дискуссионность данного вопроса, попробуем порассуждать, что же может представлять собой Бог с научной точки зрения. В психологии существует такое понятие, как привязанность (ребенка к матери). И это явление привязанности, которое было раскрыто давно и изучено вдоль и поперек, имеет очень интересное следствие.

Если коротко, мать (ее может заменять другой человек, постоянно или преимущественно контактирующий с младенцем) играет в жизни ребенка основополагающую роль. Она, начиная от рождения и примерно до семи лет, предопределяет базовое отношение ребенка к миру. Почему? Потому что изначально у человеческого детеныша, в отличие от других высших млекопитающих, имеется весьма ограниченный набор инстинктов и беспомощное тело, которые не позволяют ему выжить самостоятельно. Формирование основных приспособительных механизмов находится в состоянии потенции. И поэтому мать для младенца имеет основополагающее значение: она в буквальном смысле дает ему жизнь через питание, защиту от внешних угроз, через создание общего эмоционального фона: теплоты, безопасности, удовлетворения и так далее. По сути, мать для него — это весь мир.

С другой стороны, для того чтобы ориентироваться в мире, для того чтобы освоить речь и основные способы мышления как высшую форму отражения, малышу необходимо этому учиться. И в этой связи мать для него — первый контактер с окружающей действительностью, который позволяет ему постигать механизмы постижения мира при помощи слова. То есть она, по сути, научает его и эмоциональному отношению к миру, и владению языком как средством познания мира и взаимодействия с ним.

Еще один важный аспект: родители (и мать, прежде всего), в случае нормы, на всю жизнь ассоциируются у человека с источником заботы, безусловной любви, с источником материальных благ, потому что достаточно большой период жизни они дают ему пищу, кров и так далее. Когда младенец голоден, беспомощен, когда ему страшно — он кричит, и на помощь приходит что-то большое и теплое, которое он в процессе осознания и развития начинает ассоциировать с понятием матери. То есть, в существующей социальной системе у нас формируется некий уходящий потом в подсознание вербально-визуальный конструкт, что над нами есть что-то высшее, к которому мы всегда можем обратиться за помощью.

Как видите, с психологической точки зрения есть однозначные корреляты между отношением младенца к матери и обращением взрослого человека к некоей сверхсиле, Богу, который в случае крайней нужды может прийти на помощь.

— То есть, получается, что для человека естественно апеллировать в определенных случаях к высшей силе, а уже образ и свойства этой силы определяет конкретная религиозная доктрина?

— Да. Но тут есть еще один интересный нюанс, который как раз вернет нас в русло основной темы нашего разговора. В рамках большинства религиозных доктрин есть некая дуальность — противоборство между добрыми и злыми силами. В христианстве, например, существует Бог и существует Дьявол как антипод Богу. Причем Дьявол человека постоянно искушает. А чем он искушает? Если разобраться в этом, можно прийти к еще более интересным выводам.

Длительное время человек существовал исключительно как биологическое существо. И на каком-то этапе эволюции у него были лишь базовые физиологические потребности: пища, отдых, безопасность, необходимость оставить потомство. То есть потребности, удовлетворение которых обеспечивало функционирование организма и продолжение рода. Однако в процессе развития человек из индивидуального животного стал животным социальным. Возникло общество. И тут произошла очень интересная трансформация: базовые инстинкты, удовлетворение которых необходимо человеку как биологическому существу, очень часто стали входить в противоречие с теми установками, которые вырабатывает социум для своего существования. Например, для человека как биологического существа, испытывающего голод, является логичным удовлетворить его любым образом: отобрать, ограбить магазин, если нет других способов удовлетворить свою потребность в пище. А для человека социального это преступление, которое карается законом. Аналогично и с инстинктом продолжения рода: в обществе нельзя подойти к любой женщине (мужчине) и непосредственно заняться этим самым продолжением. То есть, с развитием человеческого общежития возникли определенные социальные запреты.

— При чем же здесь религия?

— Эти запреты, к примеру, очень хорошо просматриваются в тех заповедях, которые, согласно библейской традиции, дал своему народу Моисей. По сути, следование определенным табу как раз и переводит биологическое существо в стадию существа социального. Но с эволюционной точки зрения биологические инстинкты — более древние и более сильные. Их можно отнести к безусловным рефлексам. А социальные инстинкты — это условные рефлексы, возникающие в результате научения. И в битве между собой социальные инстинкты часто проигрывают биологическим, уступают им ведущую роль в поведении. Чтобы этого не происходило, как раз и существуют социальные запреты, подкреплённые, как правило, наказанием.

Ну а теперь вспоминаем, чем обычно искушает человека Дьявол. Какими-то сугубо материальными благами: наложницами, обилием еды, богатством, роскошными дворцами. То есть сверхудовлетворением биологических потребностей. А Бог как противостоящий Дьяволу — это всегда сила, которая требует исполнения социальных норм: не укради, не убей, не желай жены ближнего. Норм, которые ставят преграды биологическим инстинктам, чтобы человек мог функционировать как социальное существо, сублимируя энергию биологического в социальный результат. 

Если подытожить все сказанное, можно сделать два вывода. Во-первых, идею Бога и социального общежития можно разглядеть в опыте, который запечатлевает младенец из привязанности к своей матери. И, во-вторых, в большинстве религиозных доктрин зло — то, что тянет нас к биологии (к так называемому низменному, утилитарному), а добро — то, что дает подкрепление социальным мотивам.

— Получается, Бог в Конституции — это…

— Это, как мне кажется, закрепление сверхсильного социального символа, который в условиях дискретности нашего социально-исторического опыта позволит обеспечить преемственность опыта предыдущих поколений и поступательное развитие государства и общества в направлении повышения эффективности и структурного усложнения институтов, его составляющих. Потому что ни царь, ни партия, ни прочие морально-нравственные символы, как показала наша история, не способны эту преемственность обеспечить. Не знаю, такой ли смысл вкладывали в данную поправку ее инициаторы, но лично мне это видится именно так.

— В Конституции СССР Бога не было, но при этом системой воспитания закладывался безусловный примат коллективного над личным. В Конституции России Бог теперь есть, однако в обществе, напротив, похоже, неявно культивируется идеология индивидуализма. Идеология потребления, если угодно. Не видите ли Вы здесь некоего противоречия между декларациями и действительностью?

— Возвращаясь к нашим рассуждениям: говоря сейчас о Боге, мы рассуждаем о том, что филогенез человека идет по пути умаления роли его биологического тела и усиления роли тела социального. И в этом плане данный процесс неостановим и однонаправлен. Когда мы говорим об индивидуализме или о коллективизме — это, мне кажется, просто ярлыки в рамках одного и того же движения. Какая страна известна самыми яркими проявлениями индивидуализма? Пожалуй, США. Тем не менее, это государство с самыми устоявшимися, с самыми серьезными и значимыми социальными запретами и, вместе с тем, самой мощной энергетикой социального, благодаря которой американец чувствует себя частью огромной нации, восхищается ею и изо всех сил осуществляет коллективную американскую мечту. То есть этот индивидуализм совершенно не противоречит социальному развитию общества и является всего лишь неким элементом общего движения.

В данной парадигме дихотомией социальному будет скорее анархия. Когда речь идет об индивидуализме анархического толка, который отрицает социальные законы и возвращает человека в лоно природы. Но я бы сказал, что в данном случае сама история расставила все по местам, и такое мировоззрение, как показала все та же история, не прижилось, несмотря на свою буколичность и неоднократные попытки воплотить основные положения этой доктрины в жизнь. Это очень похоже на ситуацию, которую описывает Библия: был некий рай, в котором мы пребывали до тех пор, пока не начали познавать себя и окружающую действительность. Случился «первородный грех»: мы стали существами социальными, познали добро и зло. В данном случае, зло — наш биологический инстинкт, а добро — социальный. И обратно мы уже не вернемся.