Путин: после девяти лет на руководящей работе наступает «естественный процесс ротации»

Президент говорил не про себя. Учитывая, что сам он дважды превысил этот срок, его фраза получилась двусмысленной

Прошедшее вчера долгожданное заседание Совета по правам человека при президенте РФ было, возможно, примечательно уже первыми фразами, которые произнес Владимир Путин. Это заседание было первым при новом председателе Валерии Фадееве, эту смену руководителя президент и упомянул: «Прошёл естественный процесс ротации. Михаил Александрович Федотов (прежний председатель — прим. ред.) занимал этот пост дольше других председателей — девять лет».

Если бы не горячие вопросы повестки дня — летние митинги и пр. — выражение «естественный процесс ротации» из уст Путина на фоне волнующей умы темы транзита власти могло бы стать поводом для воспоминаний экспертного сообщества о том, что кто-то когда-то обещал подвергнуться реальной, а не формальной ротации спустя два президентских срока, то есть через восемь лет, в 2008 году. Это было бы вполне «естественно»…

Что касается главного вопроса для СПЧ, то в принципе снизить температуру темы протестных акций попытались заранее. Именно желанием «подчистить хвосты» перед неизбежным разговором об оппозиции объясняли политологи пятничный конвейер приговоров по «московскому делу». Всего за день прозвучало семь вердиктов, большинство условные.

Фадеев, выступая перед Путиным, доложил, что «за 2017-2018 годы в России прошло 2526 протестных акций… Порядка 16 процентов протестов имеют политический характер... В этом году наиболее резонансные политические акции проходили в Москве в июле‑августе. Несогласованное шествие 27 июля привело к массовым беспорядкам. Были случаи применения насилия в отношении представителей органов правопорядка, заведены уголовные дела, некоторые участники акций уже осуждены» (цитата по стенограмме заседания).

Совет, по словам Валерия Фадеева, внимательно следит за ходом этого дела, исходит из гуманных соображений при оценке действий фигурантов уголовных дел. «Для нас важно, чтобы судебные решения были соразмерны содеянному: брошенный в сторону полиции пустой бумажный стаканчик не должен приводить к тюремному сроку. 6 декабря прошли судебные заседания по нескольким делам, как представляется, своими приговорами суд проявил такую соразмерность».

То есть, похоже, что Фадеев попытался пройти между Сциллой и Харибдой: с одной стороны, почти как, страшно сказать, либеральный оппозиционер, он посетовал, что стаканчики иногда приводят к тюремным срокам, а с другой, как чиновник, назвал протестные акции «беспорядками».

Адвокат Генри Резник продолжил тему «московского дела»: «Решительно нужно искоренить совершенно отвратительное явление — это осуждение невиновных людей, невиновность которых ясна всей стране. Я имею в виду дело Павла Устинова... Причём, это интересно, невиновность этих людей в эпоху информационных технологий ясна всей стране фактически. И что же получается в этой ситуации? Получается, что всей стране видно, что наше правосудие по такого рода политически мотивированным делам утрачивает фактически остатки независимости».

Путин не мог не ответить: «Что касается исключения и осуждения тех, невинность которых ясна всей стране. Я слышу в Вашем заявлении подобного рода сейчас не столько юриста, как правозащитника. Как это «всей стране»? Мы же с Вами понимаем, что это доказывается в суде, в судебном процессе. На мнение общественности влияют средства массовой информации, они работают исходя из разных мотивов, другие соображения влияют и так далее, и тому подобное. …Поэтому это не аргумент, когда известно всей стране. Всей стране — значит, никому неизвестно. Известно только следствию, суду как конечной инстанции, принимающей решение. Но это совсем не значит, что и на суд, как Вы правильно сказали, влиять нельзя со стороны, в том числе и через средства массовой информации. Особенно уж нельзя влиять, запугивая представителей правоохранительных органов и судов, а такое тоже, к сожалению, у нас имеет место быть, когда в социальных сетях размещается информация о том, что надо выявлять места жительства судей, их родственников и готовить против них — так и есть — террористические акты. Это что такое? Поэтому это вопрос такой спорный в этой части».

Но члены СПЧ не унимались. Режиссер Александр Сокуров даже попросил Путина провести встречу с теми, кто уже сидит в заключении за участие в протестных акциях: «…Эти люди не на свободе. Поговорите с ними подольше, поговорите подробно обо всем. Я считаю, что они особенные люди, они просто особенные. С ними нужно начинать говорить, не отворачиваться, говорить на равных. Вы говорите с миллионами людей, с тысячами людей на равных. Пригласите их всех, напоите чаем. Просто пусть они Вам скажут все, что они думают. Я просто умоляю Вас об этом. Они радеют за Отечество. И ничего другого, кроме интересов страны, на самом деле у них нет».

Когда Путин в ответ привычно напомнил о беспорядках во Франции, Сокуров парировал, пояснив, что наши «никогда не мародерствуют, ничего не рушат, не окрушают, они не жгут магазины. Они отличаются пока еще известной деликатностью».

Тут президент вспомнил про стаканчик Фадеева: «Бросил какой-то пластиковый стаканчик в представителя органов власти. Бросил — ничего. Потом пластиковую бутылку — опять ничего. Потом уже бросит и стеклянную бутылку, а потом и камень, а потом стрелять начнут и громить магазины. Мы не должны допустить вот этого!».

Политолог Алексей Макаркин иронически говорит, что, в отличие от Фадеева, суд еще не успел признать протестные выступления в Москве массовыми беспорядками.

«Правозащитники более продвинуты в защите прав росгвардейцев», — замечает он.

Традиционно СПЧ был представительством оппозиции при власти, представлял ее критиков, излагают политолога «Ведомости», теперь ощущение, что критиков слушали, только пока ситуация была спокойной, а рейтинги — высокими. Ситуация поменялась, проблем больше, реагировать сложнее. Власть теперь считает нужным защищать только верных ей людей.

Это заседание Совета войдет в историю и по еще одной фразе президента. Владимир Путин произнес: «Если я ничего не перепутал, а по‑моему, я не путаю ничего…» Вот и подискутируй… Что тут скажешь?