Фестиваль керамики Local Ceramics Fest в Москве: что это было?

Традиционно считается, что начало нового столетия, а тем более тысячелетия, производит ревизию достижения человеческой мысли и духа, за которой следует переход истории людей в новые качественные формы. Такие периоды сопровождаются особо интенсивными исканиями ответов на извечные вопросы о смысле жизни, соотношении материального и духовного и о первичности одного из них в логике бытия Вселенной. Сюда же примыкают вопросы о познании, самовыражении духа и творчестве

Ярким примером таких исканий может служить прошедший в эти выходные на московской площадке Artplay фестиваль самобытной керамики Local Ceramics Fest. Как утверждают организаторы, это «стремление собрать отдельные детали керамической экосистемы, чтобы почувствовать, какая она огромная, разнородная, но как мы все тесно и интересно в ней взаимодействуем». Причем, оговариваясь, что цель не только «купите побольше милой посуды», а создание некоей «амосферы искреннего творчества и вдохновения».

Судя по количеству посетителей и участников, организаторам удалось и то, и другое, пусть и в разной степени. Атмосфера керамической системы напоминала восточные базары с их смешением форм, цветов, звуков и запахов: снующие между тесных проходов посетители, торопливо и удивленно рассматривающие диковинные глиняные попытки самовыразиться со стороны состоявшихся и только делающих первые шаги мастеров. Но и тех и других роднило желание не только себя показать, но и, конечно, продать побольше, и это естественно, хотя такая деловитость и совсем чуть-чуть диссонирует с идеей организаторов об экосистеме любви и нежности. Большое количество керамики, ее порой неожиданное воплощение, напоминало о традиционном прочтении искусства как эмоционально-эстетического воздействия на духовный мир людей. И порой ряды глиняных мастеров напоминали или сеанс групповой терапии, где автор пытался изжить или интегрировать ранящую психическую продукцию, или тесты Роршаха, где посетители и творители сообща придумывали значения и смыслы творчества и все это через плотное, почти осязаемое облако эмоций. Хотя было много и вполне утилитарных и осознанных вещиц: кружек, кувшинов, тарелок и т.д.

Такие предметы творчества несли на себе отпечаток дизайна и функциональности. Если организаторы хотели эклектики, они получили ее с избытком. Удалось им и наглядно продемонстрировать, что возможен и другой подход к искусству и творчеству, который преодолевает солипсизм автора и позволяет иное прочтение творчества и его задач, когда из принципиально непознаваемого эмоционального самовыражения и приглашения других в качестве наблюдателей этого самовыражения, становится возможным рассматривать творчество как любовь к человеку, воплощенную в предмете творчества и как попытку сделать жизнь человека легче, наполнение и содержательнее. В этом случае творчество меняет свои цели и задачи, становится точкой сборки иной реальности с иной системой координат. Но такое переживание творчества требует целенаправленной теории и практики, которая пока только формируется.