«Меня пытаются запугать, но меня это только злит»: депутат Кетеван Хараидзе рассказала о своих планах продолжать борьбу

Муниципальный депутат Тверского района города Москвы Кетеван Хараидзе, задержанная в июне этого года по подозрению в мошенничестве, до сих пор находится под домашним арестом. Ей не разрешено пользоваться телефоном и интернетом. В интервью «Московской газете» политик рассказала о своем уголовном деле и планах на муниципальных выборах, которые пройдут в 2022 году

— Кетеван Гурамовна, сейчас вы под домашним арестом. Вам нельзя пользоваться ни интернетом, ни даже выходить на улицу. Что самое тяжелое в вашем положении?

— Невозможность продолжать исполнять свои рабочие, депутатские обязанности. Для меня это фактически смертный приговор. И приговор противозаконный. Никто не имеет права запрещать мне мою работу. Нет такого судебного постановления. Есть только запрет выходить из дома. Но исполнять свои депутатские обязанности я могу только встречаясь с населением, моими избирателями, получая письма, отправляя их, участвуя в заседаниях Совета депутатов, которые сейчас проходят у нас удаленно. А мне нельзя пользоваться интернетом, нельзя распространять никакую информацию.

— С чего все началось? Как на вас завели дело?

— Все началось с канализационной трубы. Застройщик, господин Гейзер, решил, что может врезать канализацию в старые коммуникации жилого дома. Конечно, жители возмутились, трубы совсем старые. Пытались договориться с господином Степановым, который вел переговоры, что они переложат 26 метров этих труб. Стоимость работ – 350 тысяч рублей. Степанов принялся уверять, что стоимость перекладки будет составлять 2,5 миллиона. Разумеется, я и специалисты доказали ему, что такой суммы быть просто не может. Но Степанов все равно принялся торговаться, согласившись переложить только 6 метров. Метр трубы стоит 13 тысяч рублей. А теперь вопрос: будучи в здравом уме, я стала бы требовать взятку в 15 миллионов за то, за что человек не хочет заплатить 13 тысяч?

— И купюры из якобы вашей доли взятки, как сообщил следствию активист Григорян, нашлись в вашей квартире?

— Григоряна запугали, он сам рассказал мне об этом. Это уже вопрос морали, как относиться к его поступку. Я считаю его человеком без совести. Но ведь, такое ощущение, что Следственный комитет и силовые органы потеряли всякие тормоза. Посмотреть со стороны – сплошные аресты и задержания. У меня есть запись, на которой видно, в какой очередности правоохранители проходят в квартиру для обыска и где стоят понятые. Их было более десяти человек. Правда, участкового почему-то не было. На мой взгляд, изъятие меченых купюр было настолько постановочным, что мне, бывшему журналисту-телевизионщику, телепродюсеру глаз резануло. Человек прямо подошел к висящему на вешалке зимнему пальто, из кармана которого такими «заячьими ушками» торчали две купюры, и возгласил: «А это что такое?». Я уже не говорю о том, что дело было 17 июня, в тридцатиградусную жару. Конечно, может, я сумасшедшая и хожу в пальто летом?!

— Зачем же была нужна такая «постановка»?

— Похоже, что они, только еще идя ко мне, уже знали, что ничего противозаконного найти не смогут, потому что я никогда не нарушала закон. Меня тащили в автозак с побоями, которые тоже зафиксированы. Кто им дал право меня избивать? Я к тому времени уже подписала бумагу, что сама иду в Следственный комитет. Меня видимо так торопились увезти, что забыли в квартире длинную штуку, знаете, которой двери выламывают? Я оставила ее на память и когда-нибудь передам в Музей ГУЛАГа. В какой-то момент я поняла, что, похоже, ничего расследовать не планируют. Я добьюсь справедливости. Я прожила свою жизнь так, что ко мне не пристала ни одна капля грязи и я не позволю марать свое имя. Не услышат меня в судах, я дойду по президента. И вот тогда они ответят за свои преступления.

— У вас есть предположения, как и чем может окончиться суд над вами?

— Я не собираюсь сдаваться. У нас не 37-й год. Меня знакомили с делом. Следователь в обвинительном заключении ставит как доказательство моей вины то, что я писала заявления на нарушителей закона в прокуратуру, мне ставят в вину, что я исполняла свои прямые депутатские обязанности. Меня отправили в СИЗО без всяких на то оснований. Я стояла перед судьей Хамовнического суда и говорила: «Я занималась тем же, чем и вы – я защищала закон». В день, когда меня арестовали, вышло постановление Замоскворецкого суда, в котором подтверждалось, что раскопки МОЭКа, которые я остановила, велись с нарушением закона, без присутствия археолога, что запрещено Департаментом культурного наследия города Москвы в пределах Камер-Коллежского вала. А они залили бетоном невероятные археологические слои!

— Вы уже чувствуете, что все заранее решено?

— Мне запрещены даже прогулки. Мои адвокаты раз за разом оспаривают это решение Хамовнического суда. Оно официально основано на том, что якобы с моей стороны не отпала вероятность влияния на участников процесса и угроз. Но угрозы-то как раз существовали и существуют со стороны застройщиков. Ни для кого не секрет, что строительные компании зачастую действуют в обход законов, но я никогда не действую, не имея на руках документального подтверждения от соответствующих госорганов, например, Департамента культурного наследия. Пока государственные органы не подтвердят, что нарушен закон, я никогда не начинаю никаких действий. Я всегда, и я подчеркиваю это, действую в рамках закона и от других требовала и требую подчинения законам. У застройщика, по документам значится постройка на Долгоруковской улице 17 вилл. У меня есть все доказательства, фотографии, документы, что их там 18, но ее оформили как семнадцатую-двойную, видимо, специально, чтобы скрыть нарушение в области плотности застройки. У меня, повторяю, есть все документы на все его «черные» дела, например на то, что виллы свои продавать застройщик не может, на землю наложено обременение, она под арестом. Это легко можно установить, отправив запрос в Росреестр. Продать это все можно разве только через оффшор.

— Вы считаете, ваше дело – это попытка заставить вас замолчать, напугать?

— Они могут со мной сделать, что угодно, но «глотать» вот такое беззаконие, попытки заляпать грязью мое имя, мою честь, я не буду. Я много с кем воевала: и с застройщиками, и с управляющими компаниями, за которыми стояли очень нечестные люди. Я всегда знала, что у меня много врагов. Я заходила в подъезд, оглядываясь. Я занималась тем, чем должны заниматься городские власти, я делала их работу и за это я уже полгода сижу дома. Кроме этого, меня лишили законного права вести депутатскую деятельность. Люди в соцсетях жалуются на постоянные нарушения и тут же пишут: «А что же делать? Депутата-то нашего посадили, к кому же теперь обращаться?». А ведь я, смею напомнить, не единственный депутат. Депутатов 11 человек. Но шли они ко мне, люди знали, что я сделаю все, чтобы заставить нарушителей уважать закон. Разве это преступление?

— Но вот этого депутата нет. И что делать людям теперь?

— Я могу сидеть под домашним арестом, в СИЗО, в тюрьме, но заявления от жителей на нарушения застройщиками законов продолжают поступать, а суды продолжают выносить решения, признавая эти нарушения. Объявляют мне войну, не понимают, что объявляет войну москвичам. В местном ОВД лежит невероятное количество заявлений от жителей. На встречи-собрания жильцов с застройщиком, которые устраивал некий господин Степанов, приезжали на машинах с закрытыми номерами люди в масках, пугали людей. А потом к ним, к этим людям, приходит следователь, естественно, как к свидетелям, но ведь люди знают: «вот, к депутату нашему тоже приходили как к свидетелю, а потом посадили». Конечно, они боятся. Но так жить невозможно.

— Жители района продолжают ваше дело? Вы чувствуете их поддержку?

— Еще бы! Мне самой заходить в интернет нельзя, но ко мне приходят и показывают эти бесконечные слова поддержки, которые пишут люди. В нашей группе в Facebook, когда меня арестовали, одна женщина написала пост: «Давайте вспомним, что хорошего нам сделала Кети?» Мне показывали, какой шквал ответов посыпался, вспоминали все, что я делала. Это мафия, которая уже завладела частью и до сих пор продолжает хапать куски московской земли в течении двух лет в Пыхов-Церковном проезде (это меньше, чем полтора километра от Кремля), провоцирует людей. Нет недели, чтобы жители не протестовали. Власти не понимают, что я, наоборот, сдерживала людей, что я заставляла застройщика что-то делать для москвичей, я гашу конфликты. Но теперь, в какой-то момент, у жителей Пыхов-Церковного переполнится чаша терпения и они могут выйти на улицу. Этого власть добивается? Поверьте, я знаю на каком взводе сейчас жители. Вот так и создается оппозиция, власти сами себе ее создают.

— А поддержка ваших коллег депутатов?

— Почти никакой. Есть только два человека: это Николай Шинкаренко и Артем Баженов, которые ко мне приходят, рассказывают о текущих делах. Более того, до меня доходит информация, что господин Яков Якубович, глава Тверского округа, который был уверен, что меня из тюрьмы уже не выпустят, инициирует процесс заменить меня на другого депутата в Градостроительной комиссии. Стоит ли говорить о том, что он не написал мне ни строчки, пока я была в СИЗО, ни, когда меня отпустили? Да и с чего бы ему мне писать? Следователь вызывал Якова Якубовича и показывал мне протокол его допроса. Вопрос: «Хараидзе на Градостроительную комиссию, на Совет депутатов выносила вопросы»? Ответ господина Якубовича: «Я не помню». Сейчас я не имею возможности сама, от своего имени отправлять депутатские запросы, это могут делать другие люди от моего имени, но Якубович запретил им это делать. Такому человеку не должно быть места в политике. Он и остальные депутаты, которые втянули головы в плечи, не заслуживают того, чтобы находиться на депутатских местах.

— А за кого же голосовать на будущих выборах?

— Я собираю группу из адекватных инициативных людей. Они будут баллотироваться предстоящих муниципальных выборов в 2022 году. Я хочу, чтобы они пошли на выборы со всех округов как «Команда Кети». Буду я на свободе или нет, неважно. Я буду знать, что эти люди не пустят на самотек то, что я уже успела сделать для района. Я рассчитываю, что здесь станут работать люди, переживающие за район и у которых хватит смелости не прятаться под столом, когда их коллегу сажают.

— Вам нельзя ничего писать самой, но, если бы могли, что бы вы хотели первым делом сказать людям?

— Огромное спасибо всем депутатам Красносельского района Москвы, которые единогласно приняли резолюцию в мою поддержку. Им и депутату Мосгордумы Магомету Яндиеву, который раздавал на улице бутылки с водой, когда я объявила голодовку в СИЗО.