Клинический психолог рассказал, что заставляет руферов пренебрегать инстинктом самосохранения и заниматься этим опасным увлечением

Увлечение части молодёжи так называемым руфингом, то есть покорением крыш, в том числе высотных зданий, обоснованно беспокоит не только правоохранителей, обязанных следить за общественным порядком, но и родственников юных сторонников этого досуга, поскольку нахождение на высоте без специальных навыков и страховочного оборудования содержит в себе прямую угрозу жизни

В День знаний 1 сентября столичная полиция задержала сразу 12 человек, взобравшихся на сталинскую высотку на Кудринской площади. Любителей экстрима доставили в отдел и составили на них протоколы за мелкое хулиганство. Однако путешествия по кровлям нередко заканчиваются гораздо трагичнее. Так, в Санкт-Петербурге около двух лет назад с крыши здания на ул. Рубинштейна сорвались и погибли 23-летний руфер с девушкой.

О том, что привлекает людей к этому рискованному занятию и какими аспектами человеческой психологии это обусловлено «Московской газете» рассказал клинический психолог, основатель академии психологии «ТРИЭТТА» Валерий Ивановский.

По словам эксперта, вопрос пренебрежения инстинктом самосохранения является интересным и ведёт к двум более глубоким проблемам.

Какими психологическими причинами можно объяснить тягу к руфингу?

«Прежде всего этот инстинкт является одним из базовых биологических инстинктов, вшитых в человека. Он позволяет реагировать на опасные или экстремальные ситуации. Реакция бывает трёх видов: бей, беги или замри, т.е. человек может атаковать, пытаться в движении избежать опасности или остановиться, чтобы спастись. Именно этот инстинкт позволяет достаточно долгое время взаимодействовать со средой, заботится о своём теле, оставлять потомство, то есть выполнять биологическую программу, заложенную в нас природой, — говорит Валерий Ивановский. — Если следовать этой логике, сознательное подвергание себя опасности идёт вразрез с велениями инстинкта. Однако нельзя забывать, что в результате эволюции человека, ставшей 100 тысяч лет назад преимущественно социальной, в людях социальное нередко превалирует над биологическим.

Клинический психолог привёл в пример охоту: согласно биологическому инстинкту человек, ощутив голод, преследует и ловит добычу для дальнейшего поедания. Однако коллективная охота, ставшая одним из результатов социальной эволюции, может диктовать совсем иные действия. Например, загонщик создаёт как можно больше шума, чтобы животное от него бежало, что нелогично с точки зрения биологического инстинкта. Однако в коллективе поймать и убить добычу предстоит другим, поэтому социальная роль требует от загонщика для общего результата предпринимать определённые действия, не вписывающиеся в чисто биологические рамки. С точки зрения биологического инстинкта подъём на крышу высотного здания без страховки прямо противоречит инстинкту самосохранения.

«Но, если мы посмотрим на этот процесс более пристально, с учетом того, что я говорил про коллективную охоту, может оказаться, что руфинг каким-то образом может не противоречить, а, напротив, каким-то образом согласовываться с инстинктом самосохранения», — говорит эксперт.

Для понимания этого явления, по словам Валерия Ивановского, нужно рассмотреть некоторые особенности социального развития человека. Дети, в отличие от детёнышей животных, остаются зависимыми от своего окружения очень долго, практически до 20 лет. Лишь к этому возрасту человек становится полностью самостоятельной социальной единицей и фактически, и юридически. Например, покупать алкоголь можно лишь с 21 года. До этого времени человек остаётся зависимым от окружения и получает различные социальные навыки. В частности, примерно до 7-9 лет дети полностью зависят от своих родителей, которые дают им пищу, кров и такие высшие психические навыки, как мышление, речь и память. При этом главной ответной добродетелью ребёнка на этом этапе является послушание, которое иначе можно трактовать как подчинение или зависимость, максимально точное выполнение предписаний взрослых.

«На каком-то этапе после 9 лет, когда ребёнок уже находится в школе, роль основных двигателей ядра социализации берет на себя коллектив. В этот период ребёнок становится агрессивным, непослушным, пробует границы своей независимости, перечит родителям и так далее. И одновременно с этим растёт его зависимость от коллектива, в котором он находится. То есть для ребёнка, по сути, зависимость и подчинение переходит от родителей на более широкий круг участников социального процесса, например, к одноклассникам, коллективу, его друзьям — к микросоциуму, в котором он общается. Он также требует всё тоже подчинение и зависимость. Практически всегда тут происходит первый конфликт между теми социальными ценностями, которые дают родители дома, и теми, что пытаются привить в школе», — говорит специалист.

Психолог поясняет, что эта борьба поколений широко известна под названием конфликта отцов и детей. Создано множество методик выхода из этого конфликта, однако при его обсуждении нередко теряются причины возникновения этой ситуации.

Эксперт напоминает, что у животных есть только безусловные, изначально заложенные, и условные, приобретённые с опытом, инстинкты. Однако у человека такие инстинкты, за исключением самых элементарных, вроде глотательного рефлекса у новорождённых детей, играют очень небольшую роль. Их заменяет тот самый процесс социализации, развития вышеперечисленных высших психических функций. Именно они позволяют человеку не только приспосабливаться к окружающей среде, но и менять её под свои потребности, чего не могут делать никакие другие животные и благодаря чему человека часто называют «венцом эволюции».

Валерий Ивановский приводит в пример жеребёнка, который через очень короткое время после рождения уже может полноценно ходить и пробует самостоятельно добывать пищу, следуя примеру матери. Человек же при взрослении может опираться лишь на систему достаточно размытых общественных правил и установок, которые могут часто меняться и, соответственно, менять отношение человека ко многим явлениям, в т.ч. основополагающим.

«Достаточно взглянуть, к примеру, на устройство государства, в частности, России. Мы сначала жили при царизме, потом при коммунизме, теперь при капитализме – в кардинально различных общественных условиях. Причём это условия, которые требуют колоссального изменения навыков человека в очень короткие сроки. Так как у нас, с одной стороны, нет вписанных древних могучих механизмов, которые не раз доказали свою состоятельность, мы их отвергли, принеся в жертву социальной эволюции, и за счёт этого мы получили значительные преимущества по сравнению с другими. Но нам необходимо выработать какой-то механизм, который мог бы быть неким мерилом, который постоянно проверял бы, соответствует ли этот набор устоявшихся правил, то есть социализация, соответствует ли он условиям окружающей среды, позволит ли он выжить или нет», — отмечает психолог. По его мнению, именно таким мерилом является пресловутый конфликт отцов и детей: представители подрастающего поколения постоянно проверяют, является ли то или иное правило по-прежнему актуальным и важным. Это социальный механизм проверки и закрепления безусловных и условных рефлексов.

«Поэтому, возвращаясь к нашим детям, сначала это зависимость и покорность от родителей, потом это переходит к первичному коллективу и так далее. Получается, что инстинкт самосохранения велит ребёнку быть вписанным в коллектив. Это действительно очень важно. Мы знаем много примеров, когда ребёнок не вписывается в устоявшиеся традиции класса, где он подвергается буллингу. Это может заканчиваться плачевно. Тут порой бессильны и родители, и учителя — очень много ложится на плечи самого ребёнка. Когда ребёнок попадает из родительского дома в школьный коллектив, последний становится для него значительно более важным. Подростку приходится вписываться в новый круг общения, соответствовать его традициям и моделям поведения, иначе он подвергнется насмешкам или остракизму. Если в каком-то коллективе популярно занятие руфингом, ребёнку приходится следовать этому тренду. Это следование как раз продиктовано инстинктом выживания, который велит человеку сделать всё, чтобы не быть отвергнутым командой. Очень эмоциональная и правильная с точки зрения безопасности реакция взрослых на такие экстремальные увлечения не даёт результата, поскольку в этот момент жизни коллектив сверстников имеет гораздо больший авторитет, чем родители. В таком контексте руфинг не противоречит, а скорее соответствует тому инстинкту самосохранения, который сформирован с учётом специфики социального бытия», — заключил Валерий Ивановский.