Ангел Арбата: «линия жизни» Андрея Белого

Приехать в Москву и не побывать на Арбате нельзя, ведь Арбат – сердце столицы.

Сфотографироваться или сделать селфи на фоне Пушкина с Гончаровой, это у гостей столицы – обязательно.  Действительно, «Наше Всё» снимал здесь квартиру около трех месяцев. К этому дому примыкает дом 55.

В этом доме, в 1880 году родился и прожил 26 лет яркий представитель Серебряного века Борис Николаевич Бугаев, более известный под псевдонимом Андрей Белый.

«История мира – Арбат» – его фраза, очерк «Старый Арбат», описание Арбата в мемуарах – наверное, никто так не поработал для истории Арбата как Белый.

«…Ты моя религия», – пел Арбату Окуджава. Культ Арбата многим обязан Белому – поэту-символисту, антропософу и мистику.

Этому удивительному человеку и была посвящена «Ночь в музее» на Арбате, 55.

Похоже, само рождение будущего символиста в доме №55 по улице Арбат было окружено всевозможными символами. На втором этаже под квартирой Бугаевых (семьи Андрея Белого) жил Михаил Соловьев – сын известного историка Сергея Соловьева и брат еще более известного философа Владимира Соловьева. Владимир Соловьев проповедовал любовь к таинственной Софии, которая якобы являлась ему несколько раз в его жизни и даже надиктовала то, что философ записал автоматическим письмом. Михаил пытался разобраться в наследии брата, но как говорят, испугавшись написанного, сжег его большую часть.

Семья Бугаевых жила на 3-м этаже (тогда еще не надстроенного 4-м этаже дома). Мать – Александра – одна из первых красавиц столицы, романтичная, чувственная, погруженная в жизнь богемы. И отец – Николай Бугаев – знаменитый математик, убежденный материалист. Будучи их сыном, Борис Бугаев (Андрей Белый), всю свою жизнь пытался примирить эти две стихии, вечную войну «ангелов огня и льда», найти для своих видений какие-то научные формы. Свою наполненную мистикой жизнь, например, он постарался изобразить в виде графика («линии жизни» по его выражению), на котором, он отмечал пики духовного подъема и спада, по годам, указывая имена людей, являющихся проводниками тех или иных влияний. К примеру, один из глубоких упадков в его жизни он увязал знакомство с Любовью Менделеевой.

Андрею Белому первому пришло в голову вводить ритмическую основу, характерную для стихов в прозу. Свои произведения в прозе он назвал «симфониями» – 2-я драматическая симфония, 1-я героическая.

Бесполезно пытаться определить их жанр, кроме Белого так никто не писал. Он быстро завоевал популярность в литературных салонах Москвы, здесь ему и придумали этот псевдоним – Андрей Белый.

Балкон на 3-м этаже (там, где горит свет) был когда-то самым высоким. Когда еще не было башни МИДа и других больших зданий, с этого балкона был виден Ново-Девичий монастырь с монастырским кладбищем. Андрей Белый считал это место мистическим центром Москвы. Сидя на этом балконе, он писал свои «симфонии».

Когда Москву впервые посетил поэт Александр Блок, навестивший Белого в его квартире, первое, куда он увлек Блока было кладбище Ново-Девичьего монастыря.

В «симфониях» А. Белого покойники с Ново-Девичьего кладбища «просыпаются», … – но, это лучше прочесть, чем пересказывать.

Уже упомянутая нами «линия жизни» резко пошла вверх, когда в жизни Андрея Белого появилась Ася Тургенева (двоюродная внучка писателя Ивана Тургенева). Став его гражданской женой, Ася разделила с ним романтичное путешествие по Египту, Тунису, Палестине. Пик «линии жизни» Белого пришелся на встречу и общение с Рудольфом Штайнером. Андрей и Ася приняли участие в строительстве первого Гётеанума (по эскизам Аси Тургеневой были сделаны и витражи Гётеанума). 

Чем был Гётеанум – храмом, местом проведения мистерий, театром или еще чем, сказать трудно, наверное, всем сразу. Это был своего рода храм Антропософии, носящий имя великого Гёте. Антропософия – учение, которое проповедовал Штайнер. Антропософия сулила спасение души с помощью точной оккультной методики. Вуаль тайны во многом скрывает от нас время, проведенное Асей и Андреем у Штайнера. Мы можем лишь догадываться о какой-то оккультной войне, которая велась между антропософами и их врагами. Среди врагов исследователи упоминают обычно нацистов, хотя некоторые ученики Штайнера заняли впоследствии высокое положение в III Рейхе.

В квартире Белого хранятся обугленные гвоздь и щепка – остатки сгоревшего в новогоднюю ночь с 1922 на 23 год первого Гётеанума. Белый вскользь бросает фразу о том, что когда он был в ночном дозоре, пожаров не было. Оккультная практика у Штайнера скрыта завесой тайны – какие-то видения, встречи с загадочным господином в Лозаннском соборе и т.д.

На деньги от страховки Штайнер закладывает второй Гётеанум.

Белый был уверен, что Штайнер считает его своим лучшим учеником, тем большее разочарование постигает его во время выяснения отношений.

Ася Тургенева решает полностью порвать с Белым, а он надеется, что учитель поможет удержать ее, но тот устраняется от участия в их конфликте. Для белого это двойной удар – его разлюбила Ася Тургенева, предал любимый учитель.

Но, Штайнер не стал бы, подобно Муну определять, кому с кем жить из его учеников. Его невозможно назвать тоталитарным лидером. И прав был Э.К. Метнер, наблюдавший за Штайнером и говоривший…: «Он наиболее интересен не тогда, когда выкрикивает сам свое послание, но когда, закатив глаза и размахивая руками, служит инструментом для кого-то другого».

Штайнер издавал в Берлине журнал «Люцифер», в его Гётеануме были скульптуры Люцифера, Христа и Аримана, на значении которых мы здесь не будем останавливаться.

Скажем лишь, что Штайнеру и правда не было дела до того, что Ася Тургенева больше не хотела быть любовницей Андрея Белого, а променяла его на бездарного «поэтишку» Кусикова.

А далее следует один из самых любопытных эпизодов в жизни Андрея Белого.

Переживая разлуку с Асей, он пьянствует и предается танцу. В его репертуаре фокстрот, шимми.

Сразу отметим, танцевал он отменно, так как брал специальные уроки этих танцев. Почти вся русская эмиграция, в основном мужская половина, осудила неистовые пляски Белого. «Христоплясками» назвала их Марина Цветаева.

«Чудовищная мимодрама», «непристойность» – так клеймили танцора чопорные представители высшего света.

А Белый продолжал страдать будучи брошенным любимой женщиной. Он выплескивал эти страдания в танце, возможно, слишком откровенно для широкой публики, но не для практикующего оккультиста.

Кстати, у нашей современницы, британской звезды Софи Элис Бэкстор есть такой хит «Разбитое сердце заставляет меня танцевать» – очень хорошо передает подобное настроение.

К вечеру напиваясь до беспамятства Белый забывался, а на следующий день «христопляска» продолжалась. Кстати, Вера Лурье и другие напарницы Белого были довольны своим страстным и страдающим партнером.

Имеет ли смысл посвящать всех в свою трагедию, заставляя говорить о ней? Если за этим стоит оккультная практика, то такие слова как «стыдно», «непристойно» и т. д. просто не имеют никакого значения, важен результат. Кстати, «хритопляски» эти закончились можно сказать сразу после того, как Андрей Белый встретил свою вторую половину – Клавдию Николаевну, ставшую его второй женой.

Тургенева так и осталась у Штайнера, а Белый с Клавдией вернулись в Россию. Жизнь здесь изменилась, и для них не в лучшую сторону. Поначалу, ютясь в подмосковной каморке, они наконец-то переехали в подвал на Плющихе – на жилплощадь первого мужа его второй жены. Кстати, его вторая жена в России была арестована, но Андрей Белый добился ее освобождения, а в дальнейшем даже подшучивал над этим эпизодом своей жизни, говоря, «нас повенчало ГПУ».

Некоторые исследователи биографии Белого считают, что на этом знакомство с ГПУ не закончилось бы. В 1931 году арестовывают всех антропософов, антропософия запрещается. А как же ее лидер в России Андрей Белый? Его дело выделяют в отдельное судопроизводство.

В 1934 году 8 января Андрей Белый умер. Как говорят, «вовремя умер», «ускользнув от ареста». Но, мы не будем так думать, одному Богу известно – когда и чье время.

«Бегущим с Плющихи, в галстуке бантом, с голубыми лунными глазами» – таким запомнился Андрей Белый литератору Николаю Зарудину.