Гарантированное излечение от наркомании: миф или реальность?

Наркомания — это не только проблема общества, но и трагедия одного человека, употребляющего наркотики. Болезнь, которая требует длительного комплексного лечения. Начинается оно в стационаре, где наркозависимому снимают абстинентный синдром и удаляют наркотик из организма. Но вновь оказавшись в социуме, у наркомана с нестабильной психикой есть все шансы на рецидив. И вот здесь без помощи психотерапевта не обойтись. О том, как помочь наркозависимым в период реабилитации «Московской газете» рассказал психолог Владимир Лукичев

— Владимир Владимирович, то, что помощь психологов и психотерапевтов является неотъемлемой частью лечения наркозависимых, понятно. Но введите в курс дела: на каком этапе лечения должен вступать психолог, и при каких условиях работа с психологом даст нужный результат?

— То, что мы привыкли называть словом «зависимость» — это сложное био-психо-социо-духовное расстройство. Психологи работают с психо-социальным компонентном проблемы, но их задачи и методы зависят от того, «когда и где» они встречают пациента. Выявлением склонности к употреблению и первичной профилактикой может заниматься педагог-психолог в образовательном учреждении, реабилитацией же занимаются психологи-аддиктологи и психотерапевты в стационаре, содействием в ресоциализации после стационара — психологи-консультанты, ведущие частную практику. Профессионализм — это понимание границ своей компетенции. Важно, чтобы психолог не брал на себя слишком много. «Избавляю от зависимости по уникальной авторской методике» — такой рекламный слоган сразу выдает шарлатана.

Успех работы психолога зависит от совокупности факторов, но неизменным остается одно: специалист должен опираться на мотивацию человека к изменениям. В работе с зависимостями мотив очень часто отсутствует и тогда психологу приходится содействовать формированию такого мотива. Технологии многообразны, но кроме них важна и личность психолога, его собственное понимание сути проблемы и отношение к ней. В своей работе я всегда стараюсь различать, где со мной говорит человек, а где его болезнь и обращаться к человеку. Болезнь скучна и однообразна, а человек, напротив, уникален.

— Каковы возрастные границы наркозависимых пациентов?

— Проблема химической зависимости шире, чем ее частное проявление «наркомания». Боюсь, это врожденное расстройство. Но если говорить именно о дебюте наркомании, то, к сожалению, с каждым годом нижняя граница смещается, и говорить про 11-летних детей в этом контексте уже можно. А вот возрастных людей немного – среди употребляющих наркотики большая смертность и мало, кто доживает до глубокой старости.

— Есть ли какие-то особенности в работе психолога с детьми и взрослыми, страдающими наркозависимостью, с женщинами и мужчинами?

— Да, есть. Подросткам и взрослым нужны разные типы помогающих программ. Если обобщать, то подросткам больше подойдет «абилитация» — то есть, обучение и развитие. Приобретение навыков саморегуляции и социальной жизни, опираясь на которые они просто перестанут нуждаться в наркотиках. А вот реабилитация, то есть возвращение утраченного (способностей, социального статуса, перспектив) — подходит больше для взрослых пациентов. Подросткам мы помогаем прийти в жизнь, а взрослым — вернуться к жизни. Разумеется, многим, страдающим от зависимости взрослым, свойственен хронический инфантилизм, и им тоже приходится учиться чему-то с нуля. Однако с подростками — это не факультатив, а основа процесса. Вот почему хорошая реабилитация для подростка включает учебный процесс, культурное и физическое развитие. Считается, что с подростками работать сложнее, но прогноз для них лучше.

Что касается процесса реабилитации мужчин и женщин, то здесь есть свои различия, но они не так принципиальны. Природа расстройства едина для всех людей. Поработав с подростками, я это хорошо вижу. Да, в своей работе мы учитываем определенные модели вовлечения в употребление, но никогда нельзя сказать: «мальчики направо, девочки налево». Болезнь бросает вызов самой человечности, а не просто полоролевой модели.

Дело в том, что болезнь больше связана с процессом формирования мозга, поэтому проблематика возраста всегда будет преобладать над проблематикой пола.

Грамотная реабилитационная технология складывается на стыке понимания универсальных закономерностей развития человека и его индивидуальных особенностей. Последние многообразны: тут и возраст, и пол, и уровень личной культуры, да хотя бы уровень материального достатка.

— Кстати, что касается материального достатка. Помощь психологов и психотерапевтов у нас не бесплатная — насколько велики траты?

— Тут снова нужно определиться, говорим мы о стационаре или о частной практике. В стационаре психолог получает фиксированную оплату труда. В частной практике может сам назначать цену своих услуг. Однако и тут есть свои стандарты.

Нижний порог по Москве – 3 тысячи рублей за одну консультацию, верхний – что ж, я видел и 20 тысяч, и даже больше. На мой взгляд, очень большие цены в этом случае — не свидетельство качества, а напротив. Погруженный в свою работу специалист и яркий маркетолог редко сочетаются в одном лице, поэтому имеет смысл ориентироваться на ценовой диапазон до 6 тысяч рублей. В регионах цены на услуги психолога и психотерапевта ниже.

— Как считаете, можно помочь наркозависимому, пролечив его только в стационаре? Далеко не каждая семья может позволить себе оплатить курс психологической помощи.

— Если мы говорим лишь о процессе детоксикации в наркологической клинике, то, разумеется, это больше про устранение вреда, а не про лечение самого расстройства. На мой взгляд, качественное лечение включает, по крайней мере, три этапа: детоксикация в наркологической клинике, реабилитация в стационаре, постреабилитационное сопровождение, где выздоравливающий может работать с частным специалистом. Грубо говоря, это оздоровление тела, сознания и формирование здоровых социальных связей. А ведь еще есть система профилактики, которая существенно снижает процент вовлечения молодых людей в употребление.

Разумеется, организация такой сложной системы: профилактика, медицинское лечение, психо-социальная реабилитация, ресоциализация — все это очень сложный и затратный процесс. Поэтому на уровне государства, видимо, гораздо привлекательнее выглядит следующая логика — «запугать, запретить и не возиться с нюансами». К сожалению, она себя не очень оправдывает. А работу все равно кому-то надо делать и за нее берутся, например, частные реабилитационные центры, индивидуальные специалисты. Их услуги стоят не дешево, а контроль качества услуг составляет отдельную проблему.

Да, тут много сложностей и я постоянно о них говорю.

Что касается моей собственной практики, я отдаю себе отчет, что вне стационара могу быть полезен только в определенном качестве: создания профилактических программ, проведения лекций, просвещения. В качестве консультанта могу мотивировать людей на лечение, консультировать семьи и близких зависимого, помогать людям в постреабилитационной адаптации. Однако, брать на себя всю задачу комплексной реабилитации индивидуальный специалист не может.

Если я вижу, что человек оказался в системе активного употребления, я рекомендую ему и его близким стационар. Часовые встречи в уютном кабинете, безусловно, приятны, но они не обеспечивают внешнего контроля поведения, который необходим на первых этапах излечения. К тому же, нельзя недооценивать средовой фактор. Любые серьезные программы реабилитации — это терапия средой, где выздоровление является общей целью и ценностью. Будь-то стационар или 12-шаговые группы.

— Есть ли у Вас любимая категория пациентов, с которыми и работать приятно, и результат радует?

— Мне интересен сам образ человека, который проступает в пациенте. И люди, которые оказываются в употреблении не от скудости, а от сложности внутреннего мира. Помочь человеку сохранить глубину мировоззрения, пройдя через употребление — это мой профессиональный и личный интерес. Я не вижу в человеке наркомана, лудомана или алкоголика. Не думаю, что такие идентичности сильно помогают в жизни, особенно подросткам. Признавать свою слабость, знать свои особенности, ограничения и уметь строить жизнь, учитывая их — вот основа выздоровления. Это навык, который не худо бы развить любому человеку. А еще я знаю, что ни один подход не является тотальным, и мой взгляд работает, прежде всего, в моей личной системе координат. Людям, которые ко мне приходят, я могу предложить более или менее цельное мировоззрение, от которого они смогут оттолкнуться, чтобы приобрести свое собственное.

— Психологическая помощь наркозависимым – это длительный процесс?

— Да, очень. Этап детоксикации обычно занимает не более 3 недель, а вот психо-социальная реабилитация где-то, в среднем, год. Но даже после ее завершения человеку потребуется опора на проверенного специалиста, и это тоже никак не менее года. Можно посчитать — 2 года, в среднем. Многие подростки, прошедшие реабилитацию в РЦ, где я работал, обращаются ко мне, спустя 5 и более лет. У многих уже свои семьи.

— У какой категории наркозависимых лиц больше шансов на излечение?

— Сложно всем и больше шансов у того, кто готов преодолевать сложности. Если ближе к теории, то есть методики оценки реабилитационного потенциала. Он складывается из личной мотивированности, уровня интеллекта, способности к эмпатии и общего здоровья. Считается, что слишком высокий потенциал также не продуктивен, как и слишком низкий. Если человек не видит трудностей, слишком самоуверен, то он, скорее всего оступится.

— Поделитесь основным секретом своей работы: как сделать так, чтобы пациент Вас услышал?

— Любая зависимость — это механика. Такие же механические алгоритмы есть и в любой помогающей методике. На мой взгляд, успех приходит там, где тебе удается, обратиться все-таки к человеку, учитывая при этом механику процесса. Такое обращение позволяет почувствовать себя вне болезни, приобрести опору на собственное «Я», вокруг которой затем будет выстраиваться выздоровление. Конечно, на первой встрече решить эту задачу невозможно. Человек, вырванный из системы употребления, мечется и негодует. На первых порах достаточно просто не подтвердить его страхи и привлечь его внимание.

А еще я не злой, наверное, это тоже помогает.

— Гарантию на свою работу даете?

— Дать гарантии, к сожалению, не может ни один психолог или психотерапевт, имеющий дело с наркозависимыми людьми. Гарантированное излечение — это просто рекламный ход. Центры, программы и специалистов, которые дают «100 процентов гарантии» нужно обходить за три версты. Гарантия только одна — если не работать над выздоровлением, то все закончится плохо, ну, а выздоровление — это труд и сотворчество двух сторон. Если специалист полностью несет ответственность, на столько же должна быть ответственность и у страдающего наркоманией, потому что речь идет о его жизни.

— Та система профилактики и реабилитации, которая существует сейчас, способна помочь людям избавиться от наркозависимости?

— В современной системе профилактики и реабилитации я вижу целый ряд проблем. Во-первых, очень сильный перекос в сторону запугивающих, запретительных технологий и идеологической муштры, при остром дефиците технологий понимающих, просветительских и развивающих. Грубые меры соответствуют терминальным стадиям зависимости, более тонкие — ранним. Наличие тонких технологий позволило бы просто-напросто реже сталкиваться с задачами терминальных стадий.

Во-вторых, налицо дефицит образовательных технологий. В частности, знание основ возрастной аддиктологии точно не было бы лишним для большинства специалистов образовательных пространств.

Еще дефицит профилактических технологий. Ни «галочными мероприятиями», ни системой патриотического воспитания нельзя заткнуть дыры в формировании комплексной психологической самокомпетенции юных людей.

Ну, и основное — на государственном уровне нет инфраструктуры, которая решала бы задачи абилитации, реабилитации и ресоциализации химически зависимых людей. В Москве я знаю 2,5 бюджетных центра на 25-50 человек, которые занимаются реабилитацией подростков, в Московской области всего один на 30 человек. О ситуации в регионах говорить вряд ли стоит.

P.S. Разговор с Владимиром Лукичевым заставил задуматься о том, почему в Московской области с таким количеством наркозависимых лиц всего один реабилитационный центр?

Об этом — в следующей в следующем интервью «Московской газеты» с руководителем негосударственного Центра профессионального лечения и реабилитации людей с зависимостями «Здравница» в Одинцово Анной Тереховой.

Справочно

Лукичев Владимир Владимирович окончил ГАУГН по специальности «философ», Институт современных психологических технологий по специальности «Практическая психология», Московский гештальт институт — гештальт-терапевт (вторая ступень).

Общий стаж в профессии — более 15 лет. Руководил отделом реабилитации в ГКОУ МО «Ариадна». Кроме частной практики, также занимался созданием программы психологической реабилитации для детей и подростков, был автором методики социально-психологического тестирования для старших школьников в рамках общероссийского проекта по социально-психологическому тестированию.