Почему стресс может вызывать переедание или анорексию и как с этим бороться

Психолог рассказал о влиянии питания на психическое здоровье человека

Не правда ли, знакомая история: понервничал – и руки сами тянутся к чему-нибудь вкусному. Чем больше стрессов — тем чаще так называемые «заедания», и по факту мы с ужасом смотрим в зеркало на свою стремительно теряющую изящество фигуру. Или же наоборот: кусок в рот не лезет, и так — несколько дней подряд. Но при этом из повестки не уходит вопрос: нивелирует ли такое поведение наше отношение к психотравмирующей ситуации?

О том, как стрессы влияют на пищевое поведение человека и о глобальном воздействии питания на наше психическое здоровье мы поговорили с клиническим психологом, основателем школы психологического боя «Валаал» Валерием Ивановским.

— Валерий Валерьевич, с одной стороны, питание – это базовая биологическая потребность любого живого существа. Однако животные в естественной среде обитания едят по необходимости и главным образом то, что обусловлено их природой, а человек обставил процесс питания огромным количеством условностей и ритуалов. У людей есть определенные предпочтения по поводу блюд, нам приятно есть в обществе себе подобных и получать от процесса не только насыщение, но и эстетическое удовольствие. К тому же, часто мы используем пищу в борьбе со стрессом. Почему удовлетворение утилитарной потребности в человеческом обществе обросло такими «наслоениями»?

— Употребление пищи является эволюционно главнейшей функцией организма, по крайней мере, пока мы говорим о биологической эволюции живых существ. Если обратиться к ее истоку, то одно из важнейших свойств живой материи – обмен веществ с окружающей средой: поглощение из нее всего, что необходимо для поддержания жизнедеятельности, и выделение продуктов распада. То есть, жизнь и питание – неотделимые явления. Даже, наверное, можно сказать, что это две стороны одного явления.

Если присмотреться внимательнее, то эволюция во многом связана с усложнением и дифференцированием процесса добывания необходимых питательных веществ и освобождения организма от того, что ему не нужно. И, с одной стороны, мы видим усложнение органов пищеварения, а с другой – центральной нервной системы, которая, собственно, и отвечает за наиболее результативное приспособление организма к взаимодействию с окружающей средой. Но для чего организму нужно это приспособление? В первую очередь для того, чтобы обеспечить себя питанием, потому что если не будет удовлетворена эта базовая потребность, то об удовлетворении остальных тем более говорить не приходится. 

— Но дальше эволюция человека перешла из биологической стадии в социальную…

— Принципы, цели и задачи биологической и социальной эволюции существенно расходятся. Возьмем простейший пример, связанный с развитием головного мозга. У гоминидов (питекантропов, австралопитеков) эволюция головного мозга заключалась в физическом увеличении тех или иных его долей. То есть, для охоты нашим далеким пращурам было необходимо ориентирование на местности и четкое восприятие пространственных взаимоотношений предметов. Поэтому на каком-то этапе эволюции происходит очень мощное развитие зоны пересечения височных, теменных и затылочных долей; она увеличиваются чуть ли не в два раза, так как функционально и морфологически именно она отвечает за ориентировку и пространственный праксис. 

После того как люди перешли к оседлому образу жизни и начали жить коллективами, им потребовалось выполнение сложных операций с использованием орудий труда. Соответственно, у них начали увеличиваться лобные доли головного мозга, потому что именно они отвечают за программирование и реализацию сложных дифференцированных движений. Все это тоже подмечено палеоантропологами. 

А теперь – внимание: когда начинается социальная эволюция человека, с его мозгом происходит очень интересная вещь. Он перестает расти количественно, больше не изменяется внешне, но начинает невероятно усложняться его функциональное назначение. Кардинально перестраивается взаимодействие морфологических частей, из которых состоит мозг. И такая эволюция оказалась гораздо более продуктивной. Настолько, что человек становится единственным живым существом, кто не просто приспособился к окружающей среде обитания, но и активно меняет ее под себя, под свои потребности и нужды.

Поэтому ситуация получилось очень интересная, и в какой-то степени даже парадоксальная: человек – существо биологическое, поэтому подчиняется всем биологическим законам. Но при этом он имеет особенность в виде социальной эволюции, которая, как мы только что разобрали, использует другие механизмы и решает иные задачи. Собственно, под этот феномен попала и еда.

— Итак, потребность в пище – альфа и омега нашего существования. Но почему человек все усложняет, обставляя питание кучей условностей? Почему бы просто не взять и поесть, когда это хочется? Зачем нам вот эти все семейные обеды, званые ужины, рестораны и прочая публичность?

— Первое. Если в процессе миллионов лет биологической эволюции большая часть активности человека была связана с добыванием пищи, то эволюция социальная свела эти действия к минимуму. Больше нет необходимости затрачивать на охоту и собирательство колоссальное количество времени и сил. То есть, сам процесс поглощения пищи – введение в организм необходимого количества белков, жиров, углеводов, витаминов и микроэлементов – остался, но он потерял то эволюционное значение, которое выполнял миллионы лет. Освободилось огромное количество энергии, которое впоследствии «ушло» в развитие социального инстинкта.

Второе: в процессе социальной эволюции происходит очень интересный феномен, который называется кортикализация висцеральных функций. То есть, кора головного мозга – наиболее высокоорганизованная его часть – берет на себя все больше функций, ранее считавшихся исключительной прерогативой вегетативной нервной системы. Я думаю, что со временем даже витальные функции, которые сейчас регулируются автономно – дыхание, работа сердца, пищеварение – перейдут под регулирование больших полушарий. То есть, окажутся под контролем сознания! 

Человек – единственное из живых существ, осознающее процессы и операции, с помощью которых он взаимодействует с окружающим миром. И это осознание происходит при помощи речи. Очень интересный показатель: у людей очень часто возникают проблемы с пищеварением в стрессовых ситуациях. У животных такого не отмечается. О чем это говорит? Предполагаю, о том, что идет постепенный переход пищеварения под контроль высших психических функций.

Наконец, третье. Сознание человека устроено так, что оно должно все категоризировать, обобщить и ввести в какой-то понятийный уровень. И если постепенно происходит передача процесса пищеварения под контроль сознания, то из бессознательного процесса обмена веществ оно превращается в осознанный акт, который наделяется определенными функциями, иерархичностью, включается в общую систему взаимодействия человека с миром. В зависимости от социального шаблона он как раз и обрастает теми самыми традициями и ритуалами, о которых вы мы с вами говорим. Отсюда эстетика: те самые семейные обеды, званые ужины и рестораны. Именно поэтому пища и все, что с ней связано, может обретать самые причудливые формы: где-то, например, процесс сакрализуется, где-то – включается в борьбу со стрессом.

— Кстати, к вопросу о сакрализации. Не с этим ли связана древняя традиция приносить в жертву богам именно пищу?

— В жертву приносили самое ценное. Но что было самым ценным для наших далеких предков? На определенном этапе перехода от биологической эволюции к социальной человек начинает осознавать, что вся коллективная жизнь, весь совместный труд детерминирован одной целью: добыть пищу, чтобы выжить, накормив всех членов сообщества. То есть, пища имеет первостепенное значение.

С другой стороны, мы с вами говорили о том, что человек формирует богов по своему образу и подобию, то есть, наделяет их антропоморфными свойствами. Когда у маленького ребенка, для которого боги – его родители, формируется сознание, что он видит? Что родители трудятся в поте лица, чтобы добыть пропитание. Поэтому что у человека было самое ценное, что он мог принести в жертву? Конечно, пища – то, ради чего, по представлению первобытного человека, и живут. Даже принесение человеческих жертв, предполагаю, имеет пищевой подтекст.

— В современном обществе базовая потребность в пище у большинства людей удовлетворена – разумеется, мы не берем маргинальные случаи. То есть, по большому счету, никто не голодает. Вместе с тем, есть люди, которых в народе называют «человек-желудок»: все его мысли только о еде; такое ощущение, он вообще живет и работает исключительно для того, чтобы вкусно и сытно поесть. Как это можно объяснить?

— Это может быть следствием различных дезадаптаций. Одна из них может быть результатом постстрессового расстройства. Например, люди, пережившие голод во время Великой Отечественной войны, склонны и в «сытое» мирное время создавать резервные запасы продуктов и других товаров первой необходимости. После столкновения с голодом у них выработался условный рефлекс, который заставляет постоянно вспоминать нехватку продуктов.

Получается, такие дериваты социальной жизни как накопление денег и иных материальных благ – это, по сути, чрезвычайно разросшийся и видоизмененный биологический пищевой рефлекс: чем больше денег, чем больше можно купить разнообразной и изысканной пищи. Чаще всего чрезмерное проявление такого рефлекса в социальной жизни связано с неуверенностью в себе, заниженной самооценкой.

— А как быть с «заеданием» стрессов, с которого мы, собственно, и начали разговор?

— Такое поведение является показателем того, что в стрессовой ситуации, когда интенсивность или количество стрессового воздействия превосходит индивидуальные адаптационные возможности, человек регрессирует с эволюционно более «молодых» социальных реакций к первобытным, биологическим, ярким проявлением которых является активное пищевое поведение. С другой – это очередной пример негодного реагирования на стресс. Тут все зависит от личных склонностей и предпочтений, от среды, в которой человек воспитывался и живет в данный момент. Одни стресс «заедают», другие, наоборот, отказываются от пищи, третьи запивают алкоголем, четвертые пускаются в необузданные амурные приключения, пятые ударяются в безудержный шопинг…

— Почему же это негодное реагирование?

— Потому бороться необходимо с причиной, а не со следствием. Единственный правильный способ решения проблемы – устранить причину стресса. Ни «заедание», ни голодание, ни алкоголь, ни шопинг ее не устраняют.

— Так почему же одни заедают стресс, а другие, наоборот, в это время есть не могут?

— Это, думаю, связано с тем, какое место отводит своей личности человек, отвечая себе на вопрос, кто виноват в том, что он не испытывает удовлетворения от себя и текущего положения дел, которое привело к стрессу. И если ядро личности составляет самолюбие, такой человек в глубине души считает, что в сложившихся неблагоприятных условиях виноват не он, а другие люди и обстоятельства. Тогда он, как правило, будет стресс заедать.

Если же ядро личности составляет неуверенность, неприятие себя, такой человек в любой стрессовой ситуации будет винить себя, свою некомпетентность. Он станет бессознательно пытаться улучшить свой физический облик за счет отказа от пищи, чтобы, не дай Бог, не испортить свою фигуру, так как для него чрезвычайно важно, каким образом другие воспринимают его физические кондиции.

— Известны воспоминания жителей блокадного Ленинграда: случалось, истощенные люди, получив хоть какую-то пищу, отказывались от нее в пользу более слабых. Это ведь уже совсем не биология…

— В наших прошлых беседах мы с вами касались того, что социальная эволюция кардинально поменяла этические приоритеты. Задача биологического существа – выжить самому любой ценой. Для социума картина принципиально иная: выживание общества в целом важнее выживания его члена в отдельности. Если погибнет один или несколько индивидуумов, обществу большого урона не будет, но гибель общества со всеми его институтами ставит под угрозу жизни всех его членов. Поэтому жертвование собой ради блага большинства всегда считалось социально поощряемым действием.

Вспомним подвиг Александра Матросова и многих других наших героев: благодаря им СССР выжил как государство. Появились на свет наши родители, мы, наши дети. То есть, смерть одного спасает жизни сотен тысяч, которые получают возможность развиваться и оставлять потомство. И подвиг людей, отказывающихся от пищи ради того, чтобы выжили их близкие, абсолютно укладывается в эту парадигму.

— Существуют ли какие-либо критерии нормальности в отношении к пище с психологической точки зрения? 

 — Перефразируя Гиппократа, можно сказать: вы должны принимать пищу как лекарство, иначе вам придется принимать лекарство как пищу. Это, можно сказать, универсальная рекомендация, абсолютно актуальная до сих пор. 

Необходимо помнить, что никакого сакрального значения у еды нет, и относиться к ней стоит ровно так, как она того заслуживает: это всего лишь биологический процесс поглощения питательных веществ, необходимый для того, чтобы организм выполнял свою биологическую и социальную функцию. 

Еще один важный момент. Поскольку мы живем в социуме и подчиняемся социальным законам, заранее обречены на провал попытки обрести счастье и душевную гармонию за счет поедания все более изощренных и разнообразных блюд, за счет придания процессу поглощения пищи какого-то сверхсмысла. Дело в том, что любую биологическую потребность в принципе невозможно удовлетворить раз и навсегда: через какое-то время она будет возникать снова и снова. Но при этом будет постоянно требоваться увеличение интенсивности стимула: то есть, нам все время будет хотеться поесть еще больше, еще вкуснее. Но счастья это никому не принесет; потому что счастливым человека может сделать выполнение социальных, а не биологических программ. Вдобавок экспериментируя над своим желудком, можно только его испортить.

Ровно то же самое можно сказать о переедании или отказе от пищи как средствах избавления от стресса. Если вы учитесь петь, прыгая неподготовленным в прорубь, заработаете только воспаление легких. А голоса Карузо все равно не обретете.