«Выслушайте меня, я умираю»: кому служат «слуги смерти»

В последнее время в мировой и в российской психотерапевтической практике появилась такая специальность, как доула смерти. Журналист «Московской газеты» пообщался с женщинами, оказывающими психологические услуги по, если можно так выразиться, проживанию смерти и смертности

«Доула» – греческое слово, когда-то обозначавшее служанок в женской половине дома. Потом так стали называть помощниц женщин в родах, которые сопровождали роженицу на протяжении всего периода беременности, не будучи медиками, но заботясь о роженице физически и психологически. Собственно, такие доулы существуют и сейчас — как движение, они появились в США ещё в 70-ых, когда домашняя рутина, которой приходилось заниматься будущим мамам, приводила к большому количеству родов с применением кесарева сечения. В 2000-х в США появились и «акушерки смерти», помогавшие неизлечимо больным людям подготовиться к завершению своей жизни. Сегодня и в России появились доулы смерти. Журналист «Московской газеты» расспросил двух практикующих ДС и одну женщину, практиковавшую небольшое время назад, о том, что это за работа, и о том, что с ней связано.

Доула смерти – это человек, который работает как помощник с горюющим или умирающим человеком, рассказала «Московской газете» практикующая доула смерти из Северодвинска Ирина.

«Направленность запросов здесь обычно такая: смерть, умирание, проживание неочевидных потерь, горевание, создание проекта «наследия» или собственного сценария умирания, — говорит Ирина. — Инструменты, которые обычно использует доула на своих сессиях: глубокое активное слушание, искреннее любопытство, упражнения по гореванию, отсутствие заданной повестки и следование интуиции, проверка предположений и открытые вопросы. Каждая доула как и психолог работает в разном денежном диапазоне, если и работа за донейшн (добровольные пожертвования). Доулы могут работать в команде с паллиативными работниками/медсестрами/ритуальными агентами».

Общение ДС построено на контакте человек-человек и в горизонтальной плоскости, разрешается и приветствуется самораскрытие в пользу клиента, отметила Ирина.

«Мне кажется, что главную роль играют аутентичные отношения между доулой и клиентом. Это набор коммуникативных практик для создания глубокого и искреннего контакта с другим человеком, при котором доула остаётся в контакте и со своими чувствами, эмоциями и потребностями. Для восстановления доуле необходимы супервизии с более опытным специалистом. Это используется и в практике у психологов», — отметила собеседница издания.

По словам Ирины, люди становятся доулой смерти после того, как познакомились со смертью или осознали её присутствие в своей жизни.

«Часто бывает, что у горюющего возникают сложности проживать свое горе с близкими, так как они тоже находятся в горе. Доула – сторонний человек, который знаком со всеми этапами горевания, ритуалами, который может «подсветить» разные углы, когда человеку кажется всё беспросветным, она находится в устойчивом состоянии, в отличие от близких. Деятельность доулы, на мой взгляд, может совмещаться с религиозными убеждениями. Моё желание стать доулой смерти возникло у меня после того, как я сама начала видеть собственные результаты после личной терапии с таким специалистом. 2,5 года назад моего 17-летнего сына убили. Чтобы разрешить себе жить дальше, я прошла большой путь», — рассказала собеседница «Московской газеты».

«Смерть табуирована многие десятилетия, мы привыкли к тому, что человека сразу увозят спецслужбы, что не дает нам возможности побыть с умершим и осознать утрату. Мне бы очень хотелось, чтобы люди научились и разрешили себе горевать, проживать те эмоции, которые не приняты обществом. Мы настолько забыли, как это делать, что часто нам хочется поскорее прекратить общение с горюющим. Отсюда горюющие часто слышат фразы: «не топи его слезами», «ему там лучше», «возьми себя в руки», «ему бы не понравилось, что ты так много плачешь». От этих фраз горюющий замыкается и не знает куда ему пойти со своими чувствами и эмоциями. По моим ощущениям, сейчас о смерти можно говорить с разными людьми: и с двадцатилетними и людьми после сорока. Обычно это довольно глубокие разговоры, в которых очень много жизни», — отметила Ирина.

Как рассказала «Московской газете» Доула Смерти Анна Лелекова, ее побудил заняться этой деятельностью сильный страх перед смертью родителей.

«При одной мысли об этом меня просто парализовывало от страха, — рассказала собеседница издания. — В какой-то момент мне надоело бояться, и я решила действовать на опережение. Стала искать информацию, узнала, что есть такая профессия, как доула смерти и пошла в этот новый опыт. В апреле 2023 г. я закончила курс, начала практиковать, а в декабре 2023 г. умер мой Папа. И так как я уже была подкована в этой теме (насколько это вообще возможно), что его смерть я восприняла совсем по-другому как естественное событие, на которое мы не могли уже повлиять. Я успела папе сказать все нужные слова, сделала все, что хотела и сейчас испытываю только благодарность в его адрес и светлую память. Не будь я доулой смерти, это могло бы быть гораздо больнее и травматичнее. Как говорил святой Серафим Саровский: «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи». Тут как раз этот случай: я «спасла» себя, посмотрела в свои страхи, прошла сквозь них, и уже этой своей устойчивостью я помогаю людям, на меня можно опереться».

«На данный момент не все знают о существовании такой специальности, как доула смерти, — отметила собеседница. — Поэтому чаще всего ко мне обращаются знакомые и друзья друзей, когда у кого-то умирает близкий, и человек не знает, как с этим справиться, или вот в последний раз обратилась девушка, у ее мужа умерла мама, супруг в трауре, она хочет его поддержать и не знает, как. Девушка пришла за помощью, с вопросом, как оказывать поддержку, потому что тема смерти такая страшная для обычного человека, что даже разговаривать про это люди боятся».

Заработок доулы смерти такой же, как у психологов, психотерапевтов, других специалистов «помогающих» профессий, и зависит от стажа и опыта, в среднем это 3000-7000 рублей за сессию, рассказала Анна Лелекова.

Допустимо ли брать деньги за эмпатию, сострадание, милосердие?

«Вопрос поставлен провокационно, — ответила собеседница. — Деньги берутся не за эмпатию и милосердие. Это такая же профессия, как и любая другая, и она оплачивается. Точно также любых врачей, сотрудников ритуальных услуг можно спросить об этом. Допустимо ли брать деньги хирургу? Люди получают помощь – и за это они платят деньги. Я также провожу сессии за «донейшн», бесплатно работаю волонтёром в хосписе».

Как доула смерти относится к смерти сама?

«Отношусь к смерти как к естественному процессу, — говорит Анна Лелекова. — Все живое имеет рождение и смерть. Жизнь вечна, форма – конечна. После того, как я пришла в эту сферу, у меня отпало много страхов, я стала более осознанно подходить к этой теме».

Развита ли эмпатия в российском обществе?

«В российском обществе эмпатия развита достаточно высоко, — считает специалист. — Много отзывчивых, открытых, добрых людей. Я вижу, как люди готовы помогать друг другу. Но, конечно, как и везде, нам есть куда развиваться».

Почему для помощи человеку, которого постигла трагедия, недостаточно помощи близких, психолога, священника?

«Для всех всё по-разному: кому-то достаточно, а кому-то хочется поговорить с узким специалистом в этой области. Не все готовы пойти к священнику. Современные люди идут к тому, кто говорит на их языке. Кто-то к священнику, а кто-то к доуле смерти. Общество растёт. Это новая профессия нового времени. Профессия вне конфессии», — заключила Анна Лелекова.

Доула смерти – необязательно психолог или человек с психологическим образованием, рассказала «Московской газете» жительница города Владимира Юлия, прошедшая курс обучения этой специальности, но в данный момент не работающая по этому профилю.

«Этому может научиться абсолютно любой человек, — говорит Юлия. — Здесь не требуется психологических знаний. Основная идея в том, что в горе, в любых переменах человеку нужен человек рядом. Первая русскоязычная доула смерти Саша Леа Адина изначально выучилась этой специальности за месяц в одной американской ассоциации и сразу приступила к практике. Я не раз спрашивала её: «А как это будет работать у нас, на нашем языке, в нашей реальности»? Она долго советовалась с американскими коллегам и наконец-то договорилась с ними, чтобы сделать русскоязычный курс, который я и прошла. Нас было 90 человек, и многие – психологи. Я помню, что удивлялась тому, что даже психологи приходят обучаться таким навыкам, то есть, как оказывать поддержку нормальным человеческим языком. Мы изучали навыки слушания, навыки комплексного общения: слушать, слышать, задавать вопросы, чтобы человек, с которым ты разговариваешь, не замыкался в себе, а вытаскивал из себя свою боль, смотрел в неё, проживал её. Когда ты не замыкаешься в себе, проживаешь свою боль, то через какое-то время становится легче. Потому что рядом кто-то есть, к кому можно в любой момент обратиться, рассказать, посоветоваться и т.д. Нас учили вовлечённому слушанию и аутентичному отношению к человеку, переживающему горе. Вариантам того, как может пойти разговор. Потому что это необязательно может быть разговор про смерть. Ко мне обращалась женщина с разговором про потерю матки. Женщине очень тяжело такое проживать. Другие травмы – переезд, потеря работы, смена привычного состояния. Мысли о собственной смерти. Человек не может пережить чью-то смерть, и даже необязательно смерть родственника, он может просто услышать о том, что где-то подросток покончил с собой. Особенно «триггерит» людей смерть детей. При этом тема смерти в обществе табуирована, об этом не с кем поговорить».

Даже близкие люди не могут оказать достаточную помощь человеку в горе?

«Иногда самые близкие находятся, например, в шоке, — отметила собеседница. — И нужны люди, которые, как путеводная звезда. Говорят: «Я рядом, я знаю, что делать. Мы тут все устроим, все как надо». То есть, это, конечно, не агенты, которые оказывают услуги по погребению тела и которые знают, как говорится, куда и что. Но, по крайней мере, люди, которые знают, что нормально, что ненормально и к кому можно обратиться, если что-то изменится».

Удаётся ли видеть эффект от своей работы?

«В отзывах людей я слышала видимое облегчение, — говорит Юлия. — При этом подчеркну, что человеку необязательно должно сразу становиться легче. В итоге, возможно, понадобится еще помощь, психологическая, например. Хотя, по моему опыту, ощущение того, что рядом есть человек, на которого можно опереться, уже приносит облегчение. В нашем общем чате мы жарко спорили, нужно ли ждать каких-то результатов, и в итоге пришли к выводу, что нужно просто работать, и всё».

Сколько стоят услуги доулы смерти? И как находятся клиенты?

«Люди приходили ко мне по «сарафанному радио», — рассказала Юлия. — В основном я общалась с женщинами в возрасте от 40 до 50 лет. Я не умею продвигать себя как профессионала и в какой-то момент поняла, что не знаю, как привлекать большое количество людей. Мне нравится эта работа, но она для меня не самоцель. Что касается стоимости услуг таких работников, то она колеблется в пределах от 500 до 5000 рублей за сессию. Сколько назначит человек, который обратился за помощью. Сессия занимает от 50 минут до 1,5 часов общения. Есть варианты бесплатной работы. Есть вариант, когда сессия продолжается столько, сколько продолжается, и оплата – по итогу. По моему опыту, людям проще заплатить за эти услуги, чем не платить. С деньгами проще всего. Есть некоторые доулы, которые бесплатно работают в хосписах».

Насколько тяжело работать с человеческим горем?

«Да, это тяжело, часто даже физически, — призналась Юлия. — Когда я общаюсь с человек вживую или в онлайне, я порой начинаю ощущать, что у меня дрожь. Соприкосновение с чужой болью потрясает человека. После этого приходится заботиться о себе, о своём восстановлении в двойном размере. Помогают такие вещи, как потанцевать, попрыгать, пошлепать себя ладошками. Нужно настраивать себя на то, что после этой работы надо будет поработать и с собой. Кто-то из моих коллег может оказывать помощь 5 человекам в день. Я могу пообщаться только с одним-двумя».

Среди доул смерти встречаются люди с религиозными убеждениями?

«У нас на курсе были христиане, были буддисты, были язычники, мыли атеисты и были действительно верующие люди. Конфликтов на этой почве не было», — отметила специалист.

Насколько развита эмпатия в российском обществе?

«До моего обучения мне казалось, что люди у нас замкнутые в себе. А потом, проходя обучение, я столкнулась с тем, что в какой-то момент моё общение было перенасыщено очень эмпатичными людьми. Безразличных людей среди них вообще не было», — сказала Юлия.

Можно ли брать деньги за сострадание?

«Такой вопрос возникает часто, — ответила собеседница. — Это такой морально-этический вопросик, о котором мы с коллегами очень много разговаривали. На самом деле есть возможность оставлять человеку, обращающемуся за помощью, лазейку, чтобы не платить. С другой стороны, я часто слышала от коллег, которые работали в паллиативной помощи: «Вообще не работайте бесплатно просто потому, что вы так быстро кончитесь». То есть на энтузиазме каком-то можно отработать какое-то количество раз, а потом уже всё, выгоришь. Но тут баланс у каждого свой».

Между тем, в квалифицированной помощи нуждаются и многие родственники умерших людей. Людям, потерявшим близкого и находящимся в тяжёлом эмоциональном состоянии, необходима не только моральная поддержка, но и помощь в прохождении юридических процедур и организации похорон. В Московской области этим занимается ГБУ МО «Центр мемориальных услуг». Как рассказывал начальник управления ритуального обслуживания «Центра мемориальных услуг» Алексей Буняев, сотрудники готовы в любое время суток проконсультировать по всем вопросам, связанным со сферой погребения и похоронного дела.

Ранее руководитель ГУРБ Московской области подчёркивал, что в похоронной сфере существуют риски стать жертвами недобросовестных предпринимателей, стремящихся нажиться на горе людей. И одной из главных задач консультаций опытного специалиста ГБУ МО «ЦМУ» является как раз защита от мошенничества.