Психолог Валерий Ивановский: «Культивирование идеологии потребления может привести к распаду государства»

Эксперт рассказал, почему каждому государству необходима цементирующая идея, не связанная с культом потребления

В Советском Союзе присутствовала официальная идеология, и это впоследствии было признано недостатком. В «новой» России доминирующая государственная идеология исчезла; более того, ст. 13 Конституции РФ прямо запрещает ее установление, провозглашая «идеологическое многообразие». Однако многие критикуют такое положение вещей, говоря, что некая цементирующая идейная основа государству все же необходима.

О том, нужна ли России государственная идеология, и как ее отсутствие сказывается на психологическом состоянии нашего общества, мы беседуем с клиническим психологом, основателем академии психологии Trietta Валерием Ивановским.

— Валерий Валерьевич, пока эксперты «ломают копья» в дискуссиях о необходимости государственной идеологии, ее место фактически заняла идеология потребления. «Потребляй! — кричат нам буквально из каждого «утюга». — Не хватает денег? Возьми кредит и все равно потребляй!» Почему это могло произойти? Потому что «свято место пусто не бывает» или все-таки есть основания говорить о неких скоординированных усилиях по ее внедрению?

— Чтобы ответить на вопрос, придется зайти издалека. С точки зрения биологической жизни важно только физическое существование индивида и все, что его обеспечивает: пища, вода, безопасность, удовлетворение инстинкта размножения; все остальное вторично. С точки зрения социальной — выживание общества важнее жизни отдельного индивида. Поэтому, безусловно, с точки зрения эволюции мы движемся от биологического способа существования к социальному.

Смотрите, какой интересный скачок сделала эволюция! Человека доисторического можно было представить в качестве некоего желудка с конечностями и репродуктивными органами и головным мозгом, который лишь помогает добывать пищу и реализовывать инстинкт продолжения рода. Долго эволюция была направлена на улучшение свойств организма, чтобы он мог добывать пищу более легко и изощренно. Совершенствовалась репродуктивная функция, в результате чего у человека она перестала быть сезонной. Из высших млекопитающих только человек может заниматься сексом круглый год; более того, лишь Homo sapiens занимается сексом не только с целью передачи генов, но и с целями рекреационными.

Со становлением человека социального начинает развиваться общество, наука и промышленность, и в результате этого процесс удовлетворения биологических потребностей доводится до совершенства. Человек перестаёт быть желудком с самым совершенным психическим аппаратом и становится существом, обременённым некими духовными запросами. И вслед за этим происходит некий качественный скачок, когда смысл жизни человека переходит на иные цели — на порождение, переработку и распространение информации.

И вот что интересно: общество прошло гигантский путь развития — от человека биологического к человеку социальному. Тем не менее, сегодня очень многие государственные идеологии сводятся к тому, чтобы человека опять загнать в рамки потребления, то есть вернуть к биологическим целям. Памятуя о том, что в общем и целом идеология — это набор умозаключений, легитимизирующий существующую форму государственной власти, прослеживается некоторая вселенская ирония, миллионы лет эволюции и появление мышления как высшей формы отражения, используется власть предержащими для того, чтоб загнать в биологическое средневековье. В этой связи вспоминается мифологический змей Уроборос, свернувшийся в кольцо и пожирающий свой хвост. В античности этот символ олицетворял процессы, не имеющие конца и начала, а христианские гностики считали, что он отображает конечность материального мира.

— Иными словами, получается, общество в развитии достигло той точки, когда базовые биологические потребности человека в основном удовлетворены. По идее, можно бы переходить к поиску иных цивилизационных смыслов, но человечество, такое ощущение, целенаправленно возвращается к потреблению, то есть к биологической природе. Почему?

— Действительно, есть основания полагать, что имплицитная (скрытая) идеология многих государств, в том числе и России, сводится к тому, чтобы путем всевозможных манипулятивных техник мотивировать человека потреблять как можно больше. И все это опять, так или иначе, связано с биологией: речь идет о еде, одежде, транспорте отдыхе.

Человек тысячелетиями развивался линейно: при помощи науки мы раскрыли многие загадки мироздания, а социальное тело человечества распространилось далеко за границы тела физического — я имею в виду полеты в космос. Однако многие современные мыслители считают, что нынешняя парадигма развития общества себя исчерпала, и многие социальные достижения, такое ощущение, были утеряны. На фоне отсутствия цементирующих общество идей в массовое сознание вбивается культ потребления. Но культ потребления — это, по сути, возвращение в доисторические пещерные времена, возвращение к дискретному познанию мира, в рамках атавистических мировоззренческих систем, которые отбрасывают нас на тысячу-две лет назад. Это некий цивилизационный тупик, и если он не будет преодолен, то, я думаю, вполне возможно начало процесса распада государств, за которым, возможно, последуют откаты на более ранние ступени развития.

Чтобы человек и дальше развивался как существо коллективное, ему необходимо обновленное мировоззрение, некая система координат, которая стала бы путеводной звездой, указывающей ему, куда идти. Должен прийти второй Ренессанс, за которым опять последует эпоха Просвещения и Нового времени.

— А может быть, все гораздо проще? Возьмем банальные примеры: нормальным смартфоном вполне можно пользоваться три-четыре года, а нормальным автомобилем при соблюдении правил эксплуатации — все десять. Но если так будет, то производители всего этого добра — транснациональные компании — могут разориться. Есть мнение, что, спасая себя, они через масс-медиа формируют спрос, убеждая человека в том, что ему нужен новый смартфон, новое авто — при абсолютной функциональности старых. Вот это и есть, можно предположить, формирование культа потребления в чистом виде. Но государство при этом, такое ощущение, находится где-то в сторонке, не принимая участия в создании ценностных ориентиров для своих граждан.

— Транснациональные корпорации просто используют ту систему ценностей, которую закладывает государство, и, возможно, пытаются ее усиливать, по крайней мере, в той части, в которой им это необходимо для увеличения прибыли. Вновь вспомним вехи эволюции: на каком-то этапе человек биологический решил, что ему проще находиться в социуме, потому что социум дает ощутимое преимущество по сравнению с индивидуальной жизнью. Это касается и безопасности, и добывания пищи, и всевозможной помощи. Но понятно, что при закреплении этого «договора» о добровольном вхождении в социум (по крайней мере, на начальных этапах) человек жертвовал частью своей свободы.

Допустим, была некая община землепашцев, которые добывали свой хлеб в поте лица. Периодически случались набеги внешних врагов, и, так как они не могли себя состязаться в бою с профессиональными воинами, им для защиты нужны были такие же профессиональные воины. Таким образом, община нанимала некий «ЧОП» в виде князя с дружиной (бывало и так, что князь с дружиной в безальтернативной форме предлагали землепашцам свои услуги или отвоевывали такое право у другого бенефициара). Так как враги нападали не слишком часто, а «ЧОП» кушать хотел всегда, возникли обязательные платежи в виде налогов. Потом отладился фискальный механизм, появилась бюрократия — вот вам и государственное устройство. В настоящее время все это трансформировалось до тех государств, которые мы видим.

Со временем возникли и транснациональные корпорации, но по отношению к государству они вторичны. Потому что свои экспансии — качественные и количественные — они осуществляли на плечах у государства, которое в любой момент силой своих полков могло восстановить статус-кво. Так же происходит и сейчас: у каждой транснациональной корпорации есть штаб-квартира на территории определенного государства, которое предпринимает максимум усилий для того, чтобы корпорация могла получать прибыль. Поэтому пальма первенства, в том числе и в идеологическом смысле, должна принадлежать государству. Именно оно должно объяснить своим гражданам, какая идея собрала их вместе, почему они должны поступиться частью своих свобод и поделиться с ним плодами своего труда, то есть заплатить налоги. Иными словами, государство должно предложить некую систему сверхценностей, которая стала бы привлекательной для подавляющего большинства членов общества.

— Получается, что идеологию потребления у своих граждан формирует государство? Не опасно ли это?

— Скажу более: это может закончиться трагедией. Но дело в том, что государство и его правители — это не какие-то сверхсущества, которые вдруг возникли из другого теста и места, и поставлены властвовать над нами. Это обычные люди, которых в свое время также воспитала система, и они не могут выйти за рамки той мировоззренческой парадигмы, которая им была навязана с рождения. Ребенок научается воспринимать окружающий мир через мать, а мать — она ведь тоже продукт социума. Поэтому те, кто должен формировать смыслы, закладывают в них собственные мировоззренческие паттерны.

Получается, что мы — заложники людей, которые находятся у власти, а эти люди сформированы той системой, в рамках которой они проходили свою социализацию. Опять просматривается некая закольцованность (вспоминаем змея Уробороса). Видимо, отчасти и поэтому с древности к людям, которые претендуют на власть, предъявлялись определенные интеллектуальные и этические требования, также зачастую существовал имущественный ценз: чтобы человек не использовал власть для обогащения. Насколько эти требования выполнялись — тема для другого серьезного разговора, но в эту канву отлично укладывается вопрос контроля над правителями со стороны общества.

— В обществе формируется спрос на статусное потребление (в просторечии — понты), но далеко не каждый может этот спрос удовлетворять. Немногие могут позволить себе Lamborghini и жилье в границах Бульварного кольца, и получается ситуация, когда «видит око, да зуб неймет». Не способствует ли это, в дополнение к другим причинам, невротизации общества и, как следствие, повышению уровня агрессии?

— Безусловно, способствует. Однако тут полезно понять причину «статусного потребления». В социальном обществе всегда присутствует иерархия: есть верх, есть низ, есть некая стратификация, некая организация. При этом каждый член общества ставит перед собой вопрос, на каком уровне иерархии находится лично он. И еще: на основании какого критерия этот уровень определяется?

С точки зрения философии, размышлений лучших из людей, мы всегда приходим к тому, что «лучший» — это тот, кто думает о других, кто хорошо развит интеллектуально и духовно, причем весь свой интеллект он бросает на алтарь, в горнило общего дела. То есть тот, кто приносит наибольшую пользу социуму — он и есть самый лучший.

Однако эти критерии достаточно сложны, поэтому человек нередко обращается к своему биологическому опыту. А в биологическом смысле крут тот, у кого больше еды; или у кого острее копье, что преследует двоякую цель (самосохранение и передачу генов). Но в современных реалиях никто не будет заготавливать тоннами говядину, и люди «меряются» другими маркерами: теми же Lamborghini, элитным жильем, дорогой одеждой и гаджетами, кричащими о своём владельце — этот самец самый статусный и привлекательный, его гены должны быть переданы дальше по эволюционной цепочке. Иными словами, за статусным потреблением, как и за многими другими социальными действиями, стоит все та же биология. То есть, получается, человечество вышло в космос, изобрело искусственный интеллект… И вновь скатывается во власть биологического! И никто не может ответить на вопрос, зачем это нужно.

— Можно ли ответить на вопрос, что этому противопоставить?

— То, чего мы с вами уже касались в разговоре: государство должно предложить своим гражданам некую цементирующую идею. Причем эта идея ни в коем случае не должна быть связана с тем, что власть всех накормит. Удовлетворение физических потребностей не может быть целью социального общежития. Оно должно быть неотъемлемым его свойством, но только не целью.

— Такие попытки в современной российской действительности предпринимались…

— Мне кажется, они несколько хаотичны, поверхностны и возникают как ответ на какую-то внешнюю по отношению к власти угрозу. А между тем, этим необходимо заниматься целенаправленно, и это должны делать люди, которые имеют достаточные профессиональные и моральные компетенции.

— Можно ли сформировать идеологическую базу на основе существующей религиозной доктрины?

— Я думаю, что нет. Дело в том, что одно из свойств этих религиозных доктрин — то, что они пытаются быть самодовлеющими. Потом, есть несколько конкурирующих между собой доктрин, они распределены по миру, и экспансия какой-то одной из них будет означать начало неких неприемлемых действий по отношению к тем, кто исповедует другие.

Доктрины достаточно дискретны и описывают, как правило, реальность, существовавшую тысячелетия назад. И самое важное в том, что они нередко используют устаревший понятийный аппарат, и из-за этого могут быть недостаточно убедительны. Поэтому, думаю, некая идея, объединяющая разные народы, должна быть найдена в рамках каких-то научных концепций.

— Какими могут быть хотя бы общие свойства этой идеи?

— Мне кажется, вначале этот процесс имеет смысл проработать на уровне отдельных территориальных или этнических образований: чтобы каждая нация, каждый народ, каждое государство внятно могло ответить себе на вопрос: «Зачем я живу?» Причем понятно, что этот ответ не должен угрожать соседям.

Я к чему подвожу? Наука распределяется на бесконечное количество направлений. У каждого из них есть свой аппарат, есть своя методология. При этом ученые пытаются создать непротиворечивую «теорию всего», которая объяснила бы все существующие фундаментальные взаимодействия. Полагаю, также можно поступить и с общей идеей. И в этой связи государству (как нашему, так и другим), наверное, стоит заняться этой внутренней рефлексией, понять, что оно собой представляет и для чего живет, осмыслить свой исторический опыт и экстраполировать его в будущее.

Я думаю, это будет очень интересный опыт для каждой нации: вместо того чтобы, сломя голову, бежать куда-то вперед, потребляя, завоевывая новые территории, глубоко воспринять текущий момент и заняться коллективной осознанностью. А уже потом придет время для выработки межнациональной и межгосударственной мировоззренческой идеологии. Может, дело дойдет и до межмировой идеи: мы же, я думаю, далеко не одни во Вселенной.